Пришлось выставить родную мать за дверь. Больше не могла выносить её поведение.

В детстве она казалась мне целым миром. В нашем тихом городке под Калугой мама заплетала мне косы перед школой, читала сказки на ночь, укрывала тёплым одеялом. Мне грезилось, что так будет всегда — её нежность, защита, покой.

Но с годами забота превратилась в удушающий контроль. Она следила за каждым шагом: что ем, с кем общаюсь, какую блузку надела. Стоило возразить — взрыв слёз, криков, упрёков.

— Всю жизнь на тебя потратила! А ты… — шипела она, если я осмеливалась думать иначе.

Шли годы, а становилось только хуже. Я повзрослела, вышла замуж за Артёма, родила дочку Соню. Но мать отказывалась видеть во мне взрослую женщину. Врывалась без предупреждения, командовала на кухне, раздавала указания мужу, будто он её подчинённый.

— Он даже ребёнка держать не умеет! — возмущалась. — А твои котлеты — сухие, как подмётка!

Я пыталась мягко объяснить, что у меня своя семья, свои правила. Но её уши были глухи.

— Это мой дом! — упрямо твердила.

И ведь правда. Жили мы в бабушкиной квартире, и это давало ей иллюзию власти надо мной, над всеми.

Но терпению пришёл конец в один роковой вечер.

Я вернулась с работы усталая, но счастливая — получила премию. Хотела отпраздновать с Артёмом, открыть шампанское. Но дома ждал кошмар. В зале сидела мать, а перед ней рыдала Соня, закрыв лицо руками.

— Что случилось? — кинулась к дочке, сердце сжалось от её слёз.

— Бабуля сказала… что ты плохая мама… Что я должна жить с ней… — всхлипывала она.

Во мне что-то оборвалось. Гнев, боль — всё смешалось в пылающий ком.

— Ты перешла все границы, мама! — голос дрожал, едва не сорвавшись в крик.

Она лишь пожала плечами, будто ничего не случилось:

— Правду сказала. Вечно на работе, а ребёнок без присмотра.

— Правду? — переспросила я, задыхаясь. — А твоя правда — это ремень за тройку по математике? Или запрет дышать без твоего разрешения?

Впервые увидела в её глазах растерянность. Рот открылся для возражения, но слова застряли.

— Неблагодарная! — выдохнула она, но голос звучал пусто.

Я вдохнула полной грудью и выдохнула то, что копилось годами:

— Ты больше не живёшь здесь. Уходи.

Мать встала, хлопнула дверью так, что дрогнули стены, и исчезла.

Первые дни были адом. Вина душила, пустота внутри казалась бездонной. Как я могла? Но потом пришло облегчение — будто сбросила тяжёлый мешок с плеч. В доме воцарилась тишина, и мы с Артёмом наконец почувствовали себя хозяевами своей жизни.

А мать… Сняла комнату в соседнем районе. Иногда звонит, пишет сухие сообщения. Но я больше не та девочка, которую можно привязать долгом или виной. Теперь я решаю, кто войдёт в мой мир. И это мой первый шаг к свободе.