Ах ты, неблагодарная! Мы тебя растили, кормили, а ты умирающего отца бросаешь!
Мам, хватит! Ни копейки больше не пришлю, пока всё пропиваете. Не намерена спонсировать ваши загулы! Катя старалась говорить твёрдо, хотя слёзы уже подступали.
Ну и не звони больше! И отцу запрещу! рявкнула мать и бросила трубку.
Катя опустилась на стул, положила телефон на кухонный стол и закрыла лицо руками. Из детской комнаты донёсся плач маленького Миши. Женщина сглотнула ком в горле. Надо держаться. Ради него.
Но как держаться, когда прошлое грызёт тебя изнутри?
…Перед глазами всплывали картинки из детства. Тяжёлый дух перегара и сигарет. Обшарпанные обои, вмятины на двери. Здесь она пряталась, когда родители, на взводе, орали друг на друга и крушили посуду. Маленькая Катя не понимала, что происходит, но от этого было только страшнее. Казалось, завтра кто-то из них не проснётся.
Единственными развлечениями были «игрушки», которые она мастерила из крышек от бутылок и пакетов. Играла в счастливую семью и мечтала: вот вырасту будет у меня дом, улыбки, любовь. Или я сама стану хорошей матерью.
С матерью было хуже всего. Катя научилась не попадаться ей на глаза. Даже трезвая, та вечно ворчала и могла наорать за любую мелочь. Уронишь что-то оплеуха. Рассыплешь ремень.
Сейчас Катя понимала: дело не в ней, а в том, что мать вымещала на ней злость. Но тогда казалось она во всём виновата.
Отец хоть иногда приходил в себя. Заботился, хоть и странно.
Любка, ты хоть дочку покормила? спрашивал он, заваливаясь с работы.
Сама найдёт, взрослая уже! отмахивалась мать.
Ей семь лет, Любка! Не печь ей ещё! хмурился отец.
Мать ворчала, но варила ужин. Обычно макароны. Иногда с сосисками. Чаще Катя питалась чем придётся: хлебом, морковкой из холодильника, остывшей гречкой.
Страх и тревога стали её верными спутниками. Засыпала под звон бутылок, просыпалась от криков. И молилась, чтобы это кончилось.
Билетом из ада стала учёба. Как только представился шанс, Катя сбежала в техникум в другой город. Вдохнула полной грудью, переступив порог общаги. Хотя ночами всё равно мучило чувство вины: «А вдруг без меня пропадут?» Но она гнала эти мысли.
С матерью связь оборвалась сразу. Та не звонила, да и Катя не спешила. С отцом постепенно.
Привет, дочка. Ну как ты там? спрашивал он.
В голове крутилось: «Без вас легче. Устаю на подработках. Появились друзья, которым не стыдно смотреть в глаза». Но вслух:
Всё нормально. А у вас?
Она знала: без изменений. И, наверное, даже надеялась на это. Потому что изменения могли быть только в одну сторону.
Да тоже ничего, отвечал отец.
Потом долго молчал, не зная, о чём говорить, а потом неловко прощался. Со временем звонки прекратились.
Прошлое стало её крестом, болью и тайной. Даже мужу не рассказывала.
Моих родителей не будет на свадьбе, сказала она как можно спокойнее, хотя сердце ушло в пятки. Живут далеко, в деревне. Не смогут приехать.
Как так? Давай билеты купим, предложил Сергей. Это же родители. Все хотят быть рядом в такой момент.
«Все. Но не мои», подумала Катя, закусывая нижнюю губу.
Не получится. У мамы сердце, дальние поездки не переносит. Я знала, на что шла, когда уезжала…
Сергей пожал плечами и не стал допытываться.
А она вспомнила, как в десять лет разрешили позвать одноклассников. Мать тогда устроила с отцом разборки прямо за столом. А потом наорала на подругу Кати:
Замолчи! В моём доме сидишь, моё жрёшь!
Подруга ушла в туалет «помыть руки» и долго не выходила. Катя стыдилась.
После этого никого не приглашала.
И на свадьбу родителей не зазывала. Не хотела повторения «концерта». Теперь у неё была своя семья, где никто не орал. И сын Миша.
Но прошлое напомнило о себе.
Кать, отец твой совсем плох… позвонила соседка. В больницу забрали.
Сердце ёкнуло. Катя знала, что это случится, но подготовиться невозможно.
Что с ним?
Болеет. Весь жёлтый. Печень, говорят, но ты же знаешь их образ жизни… Может, приедешь?
В воздухе повисло неозвученное «в последний раз».
Постараюсь, пообещала Катя.
Вечером она во всём призналась мужу. Рассказала про детство, родителей, бутылку. Про то, что отец хоть иногда заботился.
Это ты называешь заботой? фыркнул Сергей. Оставить ребёнка с пьяной матерью, годами орать, довести до того, что дочь сбежала…
Катя посмотрела на него с такой болью, что он понял: она всё равно любит их. Как побитая собака, которая всё равно льнёт к хозяин
