Когда-то в моей жизни осталась незаживающая рана. Меня зовут Полина Сергеевна, мне уже тридцать, но материнская холодность по-прежнему причиняет боль. Мать, Галина Николаевна, вспоминает обо мне лишь тогда, когда ей что-то нужно. Эти звонки — как соль на рану, снова и снова. Никогда не спросит, как у меня дела, о чём я мечтаю, счастлива ли. Лишь раздаётся её голос, требующий помощи, а затем — тишина, которая ранит куда больше. Почему она не видит во мне дочь, а только способ решить свои проблемы?
Привыкла к её равнодушию, но боль не проходит. Каждый разговор начинается одинаково: «Поля, ты совсем меня забыла!» — а следом, словно по заученному сценарию, просьба: то деньги, то помощь, то ещё что-нибудь. Моя жизнь её не интересует. Ей важно только своё. Так было всегда, с самого детства. Никогда не знала, что мне нравится, кого я люблю, с кем дружу. Лишь одно: «В школе всё в порядке?» Вся нежность, вся любовь доставалась мне от бабушки, единственного по-настоящему родного человека.
Когда мне исполнилось восемнадцать, мать собрала мои вещи и равнодушно бросила: «Я своё дело выполнила. Теперь живи сама». Слова эти до сих пор эхом стоят в ушах. Переехала к бабушке в тихий городок под Пермью. Та настаивала, чтобы я поступила в институт, не отвлекаясь на подработки. Жили скромно, на её зарплату и пенсию, но хоть чувствовала себя дома. С матерью не общалась. Она будто стёрла меня из памяти.
Закончила институт, устроилась на работу. Бабушка была моей опорой, но спустя пять лет её не стало. Перед смертью она оставила мне свою квартиру — чтобы мать не смогла снова выставить меня за дверь. На похоронах та появилась, но словно для галочки. Ни объятий, ни тёплых слов. После этого осталась жить одна, пытаясь наладить жизнь.
Два года мы с матерью не разговаривали. Потом раздался её звонок. Говорили редко, через силу. Мечталось, что она изменилась, но через три месяца она попросила взять для неё кредит. В банке ей отказали, и она решила, что я должна решить эту проблему. Отказала — не из-за жадности, а потому что не доверяю кредитам. После этого она снова пропала. Год молчания.
За это время многое поменялось. Встретила Дарья. Полюбили друг друга, через полгода сыграли свадьбу. Скромно, но с душой. Мать не пришла — не смогла до неё дозвониться. Узнала о замужестве лишь через полгода, когда сама позвонила. «Поля, ты замужем?!» — удивилась, а потом сразу пригласила нас в гости. Глупая, я опять поверила, что хочет наладить отношения. Но едва мы вошли в её старую квартиру на окраине, начались жалобы на ремонт. Намёки были прозрачны — ждала, что мы всё упакуем.
Честно сказала, что у нас нет ни денег, ни времени — сами копим. Мать нахмурилась и снова исчезла. На этот раз — на целый год. В этот период я родила дочь, Лизу. Мать ни разу не спросила ни про меня, ни про внучку. Даже не знает, как та выглядит. Ей просто всё равно.
Устала наступать на одни и те же грабли. Каждый её звонок — обманчивая надежда, за которой Always боль. Решила: больше не хочу этого. Зачем мучиться, если в ответ — только слёзы? Хочу защитить свою семью, дочь, своё сердце. Но где-то внутри всё ещё живёт маленькая девочка, которая ждёт, что мама позвонит просто так, чтобы сказать: «Поля, люблю тебя». Разве это так трудно?
