**Семья, где я чужая**
Светлана стояла у плиты, помешивая щи, и украдкой слушала разговор в гостиной. Свекровь, Галина Степановна, что-то горячо обсуждала с мужем, а тот лишь покряхтывал в ответ. Доносились обрывки фраз про соседей, цены в «Пятёрочке», да про то, что лето нынче совсем не лето. Обычные семейные разговоры, в которых места для неё не находилось.
— Светочка, а где солянка? — донеслось из гостиной. — Ты же вчера клятвенно обещала её сварить!
Светлана стиснула зубы. Она не просто не обещала солянку — она её терпеть не могла, и свекровь это отлично знала.
— Галина Степановна, я щи варю, — ответила она, стараясь звучать ровно. — Мы ведь вчера договаривались?
— Какие щи? — Галина Степановна ворвалась на кухню с лицом, будто она только что обнаружила здесь незаконную сходку. — Женя же щи не любит! Он у нас человек капризный в еде.
Женя — муж Ольги — восемь лет с удовольствием уплетал её щи. Но спорить с матерью он бы не стал, в этом Светлана не сомневалась.
— Мам, всё нормально, — донёсся голос мужа из гостиной. — Щи так щи.
— Вот видишь, — покачала головой свекровь, — сын из-за тебя вынужден давиться тем, что не любит.
Светлана отвернулась к плите, чтобы скрыть лицо. До чего же надоели эти вечные придирки! Что бы она ни сделала — всё не так. Пекла блины — надо было оладьи. Покупала колбасу в «Магните» — следовало в «Верном». Стирала в пятницу — лучше бы в воскресенье.
— Галина Степановна, может, сами что-то приготовите? — предложила она, не оборачиваясь. — Я не против.
— Ну уж нет, родная. Ты теперь хозяйка, тебе и хлопотать. Я своё отпахала, пусть молодые трудятся.
«Молодые». Светлане стукнуло сорок два, и после таких разговоров она чувствовала себя древнее мамонта.
Свекровь удалилась, а Светлана продолжила варить. Через полчаса обед был готов. Она накрыла на стол, позвала мужа и свекровь.
— Женечка, садись вот сюда, — засуетилась Галина Степановна, указывая на место рядом с собой. — А то Света опять усадила тебя под форточку.
Светлана взглянула на окно — оно было наглухо закрыто. Сквозняк разве что в воображении свекрови. Но Женя покорно пересел.
— Ой, забыла сметану, — спохватилась Светлана и направилась к холодильнику.
— Женя щи без сметаны не ест, — заметила свекровь. — Надо было сразу положить.
— Мам, да ладно, — успокоил её Женя. — Света сейчас принесёт.
Обед проходил в молчании. Щи вышли на славу — наваристые, душистые. Но Галина Степановна ела их с таким видом, будто глотала касторку.
— А помнишь, Женечка, как я тебе в детстве борщ варила? — вдруг оживилась свекровь. — С квашеной капустой, на сале. Ты по три тарелки за раз уплетал.
— Помню, мам, — улыбнулся Женя. — Объедение.
— Это был настоящий борщ, — подчеркнула Галина Степановна, многозначительно посмотрев на Светлану. — А теперь… Молодёжь только разогревать полуфабрикаты умеет.
Комок подкатил к горлу. Она три часа колдовала над кастрюлей, а свекрови всё равно было мало.
— Галина Степановна, научите меня вашему рецепту, — попросила Светлана, сжимая ложку.
— Поздно, родная. Такому с пелёнок учиться надо.
— Мам, у Светы отлично получается, — неожиданно вступился Женя. — Я всегда добавки прошу.
Свекровь уставилась на сына, будто он только что перешёл на сторону врага.
— Ну конечно, ты же мужчина. Тебе лишь бы наесться.
После обеда Галина Степановна удалилась в свою комнату «прилечь», Женя уткнулся в телевизор, а Светлана мыла посуду, размышляя, как же ей всё это надоело. Работа, дом, готовка, уборка. И вечное чувство, что она здесь — лишняя.
Вечером пришла в гости Алёна — сестра Жени, с мужем и детьми. Светлана обрадовалась, думая, что хоть немного отвлечётся. Но рано радовалась.
— Свет, как дела? — поцеловала её Алёна. — Худая какая-то. Не болеешь?
— Нет, просто устаю…
— Понятно. А мама где? Хочу детей показать.
Алёна направилась к свекрови, и началось традиционное «вспомним-поностальгируем». Обсуждали соседей, дальних родственников, новости из их родного городка. Светлана же была «приезжей», и половина имён для неё ничего не значила.
— А тётя Люба с пятого подъезда, помнишь? — вещала Алёна. — Так она в больницу попала, давление.
— Ой, бедняжка, — ахнула Галина Степановна. — Женя, зайди завтра, узнай, как она.
— Зайду, мам.
— А Петрович-то, наш сосед, — продолжала Алёна, — женился, наконец. Девушку местную взял. Родители счастливы.
«Местную». Светлана поймала взгляд свекрови и поняла: намёк прозрачный.
— Хорошо, когда люди одного корня, — многозначительно протянула Галина Степановна. — Понимают друг друга. А то ведь бывает — чужая кровь, и сразу нестроения.
Дети Алёны носились по квартире, и один из них, восьмилетний Стёпа, задел вазу. Та разбилась вдребезги.
— Ой, простите! — всплеснула руками Алёна. — Стёпа, как тебе не стыдно! Света, прости его, ладно?
— Да ладно, — начала подбирать осколки Светлана. — Ваза старая.
— Какая старая?! — всполошилась свекровь. — Это же память о моей покойной тёте! Наследство!
Светлана замерла. Никогда раньше Галина Степановна не упоминала, что ваза имеет ценность.
— Я не знала… Можно склеить…
— Да что там склеивать! — махнула рукой свекровь. — Некоторым людям чужая память — как опилки.
Гости поспешили ретироваться.
***
Утром Светлана подслушала разговор на кух»Светлана взяла свой чемодан и вышла на улицу, где её уже ждало такси, и только тогда она поняла, что дышать стало легче.»
