— Боже, как же холодно. — И есть хочется страшно. Маленькая серая кошка сидела на остановке в Екатеринбурге, надеясь на помощь прохожих. Молодая пара задержалась на мгновение. — Бедняжка, — с грустью произнесла девушка. — Прости, но у меня ничего нет, — развела руками Анастасия. Денис потянул её за рукав, что-то прошептал, и они растворились в толпе, спешащей с работы. — Опять не угодила, — вздохнула кошка. — Ничего, потерплю, подожду ещё.
Она уже не помнила, где родилась. Будто кто-то стёр память. Или, может, голод и холод вытеснили всё, что было раньше. — Но ведь было же что-то! — думала она. — Не могла же я возникнуть из ниоткуда. Была мама, был дом… Наверное, виноваты зима и бесконечные бродяжьи дни. Из-за них и внешность испортилась — грязная, худая. Хотя разве в этом моя вина? Вам бы попробовать пожить в подворотнях да на помойках…
Она уже не помнила, когда ела последний раз. Два дня назад? Три? Голова кружилась, в глазах плыли радужные пятна. — Кажется, всё, — прошептала кошка. — Радуга зовёт… И, пошатнувшись, рухнула на промёрзшую землю.
Не знаю, сколько пролежала так. Вдруг почувствовала, как меня поднимают чьи-то тёплые, чуть шершавые руки. Ты прижал меня к груди под старую дублёнку, и впервые за долгие месяцы я согрелась. Мы уходили всё дальше от той злосчастной остановки, радуга в глазах потихоньку таяла. Так в моей жизни появился Дом. Ты, мама Ольга, маленький хозяин Мишаня. И имя — Дымка. Красивое, ласковое.
Потом, стоя в тазике с тёплой водой, я смотрела, как грязь смывается в третий раз, и думала: кошачьи боги существуют. Они услышали мои мольбы. Говорят, мы, кошки, воду не любим. Но мне не было страшно. Я верила — худшее позади, а впереди долгая счастливая жизнь.
Но всему есть предел. Даже милости тех самых богов. Потом был визит к ветеринару. Врач Анна долго осматривала меня, колола болезненные уколы. Я терпела — знала, это ради моего блага. На следующий день мы вернулись. Врач показывала какие-то бумаги, что-то долго объясняла. Я видела, как вы опустили плечи. Потом она указала на меня, и ты вскочил:
— Нет! Ни за что! — Ты кричал, а мама плакала. — Мы будем бороться! Пока есть хоть малейший шанс.
И началась наша война. Война с болезнью, с самой смертью. Осень сменилась зимой, зима — весной. Мы то надеялись, то отчаивались. Ты нёс меня в сад, рассказывал, как он цветёт, обещал: «Доживём до весны — всё будет хорошо».
Жаль, я этого не увижу. Сегодня солнечным утром нам придётся проститься. Не надо хрустиков, даже сметанки. Просто подержи меня на руках, дай почувствовать тепло ещё раз. И включи Мише тот мультик — про кота Леопольда. Я любила смотреть его с ним. Пусть не видит, как я ухожу. Скажете, что Дымка потерялась. Не терзайте его сердце.
И, пожалуйста, не плачьте. Вы сделали всё, что могли. Глупо обижаться на судьбу. Спасибо вам за эти полгода — за тёплые вечера у телевизора, за игры в саду, за игрушки и ласку. Отдайте моего резинового зайку соседскому котёнку — пусть вспоминает иногда ту серую кошку, что играла с ним.
Странно, но уже ничего не болит. В окно светит весеннее солнце, мама тихо плачет, а с экрана поёт мультяшный кот: «Если встретимся опять — будет весело играть…»
Где-то я слышала, что кошки возвращаются к тем, кто их любил. Если это правда — я вернусь. Облизать мамины слёзы, помурлыкать Мише сказку на ночь…
За мной уже пришли. Ангел за твоим плечом зовёт. Пора.
Спасибо вам за главное: я, уличная дворняга, ухожу чистой, сытой, с именем — на твоих руках. Домашней.
Прощайте.
P.S. Этот рассказ — память о нашей Дымке. Прошло двадцать лет, а боль не уходит. Может, написав это, станет легче? Спи спокойно, малышка. Прости…
