Иван Петрович был суровым человеком. Сорок лет без единого пропуска держал он продуктовую лавку. Точен как часы, работяга… но холоден.
Сыновья у него росли: Дмитрий и Алексей. Со старшим, Дмитрием, всегда был жестче.
—«Мужчины не плачут», — бросал он.
—«Не будь слабаком. Не уподобляйся матери».

Когда Дмитрий выбрал музыку, Иван Петрович взорвался:
—«Разве это дело? Безделье одно!»
Спорили так яростно, что Дмитрий ушел из дома. Навсегда. Года текли. Отец не искал. Гордыня, шептали соседи. Замаскированная боль, вздыхали другие.

Младший, Алексей, навещал отца. Но заставал его неизменно глядящим на пустой стул у телевизора.
—«Зачем стул, батя?»
—«На случай, если брат вернется».
Не признавался вслух… но ждал.

Время сломило Ивана Петровича. Ноги отнялись. Алексей взял заботу на себя. Стул стоял немой. Все такой же пустой.

В четверг после обеда постучали.
На пороге — Дмитрий. С бородой, глаза усталые… но улыбка все та же, мальчишечья.
Гитара за плечом.

Вошедшего сына Иван Петрович увидел… и заплакал.
Впервые в жизни.
Рыдал как ребенок, как отец, как сломленный человек.
Выдохнул:
—«Прости меня, сынок… Не умел я любить тебя как должно».

Дмитрий опустился на тот самый стул.
И заиграл.
Мелодию, сложенную годами ранее… о отце и пустом стуле, что вечно ждал его возвращения.

**Размышление:** Гордыня рушит мосты, но истинная любовь пробивает дорогу обратно.
**Сильные слова:** «Иной раз пустой стул кричит громче тысячи речей».