**13 мая**
Во всём ты виноват!
Людмила лежала на кровати, раскинув руки, глядя в окно. Ветер шевелил листья берёз, а по небу плыли пушистые облака.
Хотелось бы сейчас быть там — в лесу, где солнце пробивается сквозь листву, где трава мягкая, как пух, а воздух пахнет смолой и земляникой. Идти босиком, запрокинув голову, чувствуя тепло на коже, слушая, как где-то выше перекликаются синицы…
Она подняла ногу, замерла — на тропинке, прямо перед ней, ползёл жучок. Людмила осторожно шагнула в сторону. Жёлтый одуванчик коснулся её щиколотки…
Она вздрогнула и открыла глаза. Сон. Опять сон. Лучше бы не просыпаться — не возвращаться в эту больничную палату, в эти стены, пропитанные лекарствами и страхом.
Раньше она не замечала ни травы, ни птиц, ни запаха дождя. Всё время куда-то бежала, доказывала, старалась. А теперь хотелось, чтобы день длился вечно. Потому что ночью страшно.
***
Детство вспоминалось отрывками. Значит, было счастливым. А вот школа — та запомнилась отчётливо.
Мама мечтала играть на рояле, но в их хрущёвке места не хватало. И она решила: дочь осуществит её мечту. Отдала Людмилу в музыкалку, купила пианино в кредит.
Как можно отдать ребёнку свою несбывшуюся мечту? Людмила ненавидела гаммы, ненавидела эти бесконечные «до-ре-ми». Но чтобы не расстраивать мать, терпела. Когда приходили гости, мама требовала: «Сыграй что-нибудь!» — и гордо смотрела на окружающих. Если Людмила фальшивила, мама морщилась.
«Ты должна учиться хорошо, чтобы мне за тебя не было стыдно».
Играть во дворе с подружками удавалось редко. Мама сразу звала домой: «Занимайся!» Стоило задержаться на пять минут — и вот уже два часа гамм вместо одного.
Из-за каждой тройки Людмила рыдала. Мама пугала: «Не поступишь — пойдёшь дворником!» После таких слов она даже боялась смотреть на уборщиц.
Она выводила буквы в тетрадях, зубрила скучные параграфы, читала летом «обязательную» литературу. Жила не для себя — для мамы.
После школы поступила в институт, который выбрала мать. На третьем курсе влюбилась в Витю и, впервые ослушавшись, вышла замуж. Наконец-то свобода!
Но свекровь оказалась хуже. Теперь ругали за грязную посуду, недосоленный борщ, за то, что купила не тот сыр.
«Дорогой взяла? На мои деньги шикуешь?»
«Мне сказали, он лучше…»
«А пыль на шкафу видела? Всё тебе разжёвывать надо?»
Ночью Людмила плакала в подушку. Витя гладил её по спине, шептал: «Потерпим. Окончим институт — съедем».
Но ничего не менялось. Когда Людмила забеременела, она сделала аборт. Сказать Вите? Он и так не смел перечить матери.
Потом свекровь вышла замуж и переехала. Людмила, наконец, вздохнула свободно. Но через год Витя признался: «У меня другая. Она ждёт ребёнка».
Она сняла комнату в коммуналке. Квартира была не её — свекровиной.
Когда узнала, что у Вити родился больной ребёнок, сначала злорадствовала. Мол, вот тебе, изменник! Пусть мучается.
А потом случайно встретила его у магазина — осунувшегося, с потухшим взглядом. Ей стало жаль. Она ведь любила…
Потом заболела мама. Людмила ухаживала, терпела упрёки, но однажды взорвалась: «Ещё слово — и я уйду». Мама замолчала.
После её смерти квартиру пришлось продать — не могла дышать этими стенами. Купила однушку, сделала ремонт. Теперь начнётся жизнь!
Но началась болезнь.
«Я не могу умереть! — кричала она врачу. — Мне нет и сорока!»
Тот разводил руками: «Мы не боги…»
Химия, тошнота, страх перед каждым анализом. Иногда хотелось просто уснуть и не проснуться.
***
Однажды в палату вошёл Витя.
«Принёс апельсинов», — сказал он неловко.
Людмила отвернулась. Зачем? Чтобы напомнить о прошлом?
Но апельсины были сочные. Она ела и плакала.
Потом он стал приходить каждый день. Гулял с ней по больничному саду, варил гречку, когда её выписали.
«Ты поправишься», — говорил он.
Она грубила, но ждала его.
Анализы улучшились. Врач удивился: «Ремиссия».
Как-то Витя свозил её на дачу. Трава по пояс, яблони дикие. Он косил, она сидела на нагретой солнцем скамейке.
Вечером пили чай на улице. Витя накрыл ей колени пледом.
«В следующем году беседку построю», — обещал он.
Она кивала. Но думала: «Доживу ли до следующего года?»
Но сейчас пахло травой, и он был рядом.
Может, это шанс?
**Вывод**: Жизнь — не пианино, на котором кто-то заставляет играть гаммы. Иногда она даёт второй шанс — важно не проглядеть его в гневе и обиде.
