Будь мудрой, женщина!

**Дневниковая запись**

Сегодня снова мама. Едва переступив порог, она тут же прошептала мне на ухо: «Спасибо скажи мужу, что он тебя терпит. Будь я мужчиной – давно развелась». Знакомый тяжёлый аромат её духов опьяняюще ударил в нос, и я вздрогнула. Не от слов – от этой предсказуемости, как удар под дых.

Глеб стоял в гостиной, опершись на кресло, с видом зрителя на спектакле. Спокойный, даже скучающий. Я только что кричала, доказывая, что ребёнок – общий, что короткий день в саду – не моя вина. А теперь всё выгорело дотла. Мама здесь – значит, всё пойдёт по старому сценарию.

– Почему не позвонила сразу? – громко спросила Ирина Львовна, вешая пальто. – Я бы с Лёшенькой посидела. Всё из-за ерунды ссоритесь.
– Мы не ссоримся, – выдохнула я, обхватив себя руками. – Я на грани увольнения. «Ерунда», да.
– У меня тоже проект, – лениво вставил Глеб. – Мне что, уволиться, чтобы доказать, что я отец? Могу. Тогда корми меня на свою копейку.
– А кто за меня работу сделает? – вскипела я.

Мама даже не слушала. Подошла к Глебу, похлопала по плечу, будто утешая несчастного.

– Он устал, Юленька. Мужчинам тяжело с малышами. Ты носила его под сердцем, а он – работает, как и должен. Ты женщина – будь мудрее.

Эти слова я слышала сотни раз. Когда Глеб сбегал от криков младенца – мама приходила вместо него. Когда забыл про годовщину – она оправдывала: «Они все такие». Всё, что он делал, было правильно. А я всё чаще чувствовала себя не женой, а прислугой.

– Мама, – прошептала я, – ты не помогаешь, ты освобождаешь его от всего.
– Глеб – хороший муж, – перебила она. – Я умнее. Держись за него.

Глеб молчал, будто подсудимый, а мама – его вечный адвокат. Я пыталась вспомнить, когда он последний раз был за меня. Не вспомнилось.

Когда мы поженились, мама ликовала. Дарила ему носки, твердила, как мне повезло. На годовщину вручила набор инструментов. «Рядом с тобой теперь мужик», – сказала тогда.

А потом был первый скандал: я попросила Глеба помочь с уборкой перед приходом коллег. Он ушёл к друзьям: «Твои гости – твои проблемы». Мама одобрила: «Настоящая жена сама справляется».

Я молчала. Снова и снова. Потому что мама – авторитет. Потому что она помогала: с ребёнком, с деньгами… Но теперь я поняла – этот треугольник построила я сама.

Ирина Львовна не за моё счастье. У неё свой интерес: Николай Викторович, её новый муж. Они живут в квартире, которая наполовину моя.

– Я не развожусь, – тихо сказала я. – Но и не буду жить с мужчиной, который всё сваливает на тёщу.

Мама замерла.

– И что ты хочешь? Ссориться?
– Я хочу, чтобы мы были вдвоём, а не втроём.

Её взгляд дрогнул. Я ушла в спальню.

Больше не буду звать её. Не буду просить помощи. Я выходила замуж за Глеба, а не за маму.

Но я забыла – у Глеба тоже есть телефон.

В спальне пахло сиропом. Лёша снова простудился, а мы снова не могли решить, кто будет с ним. Глеб делал вид, что на нём держится мир, но свободно сбрасывал звонки в нерабочее время.

Когда мы не договорились, он позвонил маме. Та, конечно, примчалась.

– Мне с внуком только в радость! – воскликнула она.

Я выдохнула – не от благодарности, а от бессилия. Хотелось сказать «спасибо», но в горле стоял ком. Потому что каждый раз, когда мама помогала, Глеб смотрел на меня с укором: «Вот видишь, всё решилось, а ты истерила».

– Это не твоя обязанность, – твёрдо сказала я. – И не только моя. Иначе я потеряю работу. И останусь у разбитого корыта с таким мужем.

Коллеги уже подкалывали – шутя, но с досадой. Я знала, чем это кончится: сначала жалеют, потом намекают, потом просят уйти.

Накануне я попыталась поговорить с Глебом.

– Я одна тяну и дом, и ребёнка, и работу. Мама помогает, но это не значит, что тебя в семье не должно быть.

Он не оторвался от монитора:

– Мы же справляемся.
– Благодаря мне. Но я не железная. Рано или поздно меня прорвёт.
– Преувеличиваешь. Может, у тебя просто дни? Выпей таблетку.

Мне хотелось швырнуть в него чем-нибудь. Но я снова промолчала.

Я вспомнила, как он «не умел» менять подгузники, как уходил от плачущего сына, как злился, если не было ужина. Тогда мама почти жила у нас – гуляла с коляской, варила компоты… Глебу ничего не нужно было делать.

Раньше я была благодарна. А теперь поняла – её помощь стоила мне нервов, самооценки и уважения к себе.

Я завела отдельный счёт. Положила тысячу. Потом ещё. Это не билет в новую жизнь, но я коплю подушку. Цифры в приложении напоминают: если что – справлюсь сама.

Со стороны ничего не изменилось. Но я ждала. И случай представился.

Лёша снова простудился. Ночью покашливал.

– Я отведу, но если днём станет хуже – ты забираешь. Твоя очередь, – сказала я утром.
– У меня дедлайн, – отмахнулся Глеб. – Позвони…
– Нет, – перебила я. – Мы – его родители, не мама. Если откажешься – будем решать, как жить отдельно.

На работе начальник вздохнул, но кивнул. Его взгляд говорил: «Ты сделала выбор».

Вечером позвонила мама:

– Лёша заболел? Я завтра приеду.
– Не надо. Мы справимся.
– Как сами? Глеб сказал, ты не можешь отпроситься…