Приёмный сын: мы мечтали о счастье, а получили безразличие и боль
С самого начала брака мы с Дмитрием мечтали о ребёнке. Но судьба будто испытывала нас на прочность. Пять беременностей — и каждый раз трагедия. Выкидыши, больницы, слова врачей в Нижнем Новгороде: «Не теряйте надежду, но и не обольщайтесь». В какой-то момент мы осознали: ждать больше нельзя. Жизнь идёт, а в доме всё так же тихо. Детского смеха нет, утром не слышно топота маленьких ножек.
Решение пришло само. Мы подали документы на усыновление. Очередь на младенцев была длинной. Ждали почти год. Но когда нам позвонили — это было как чудо. Серёжа. Скромный, пугливый малыш с огромными глазами. Ему только исполнился год. Мы полюбили его сразу, всем сердцем. Никогда не думали, что он «чужой». Он был наш. Настоящий. Долгожданный.
Серёжа рос спокойным, добрым мальчиком. Беспокоил лишь один момент — полное отсутствие интереса к учёбе. Сколько ни уговаривали, ни объясняли — всё впустую. Кое-как дотянули до 9 класса, после чего он сам выбрал строительный колледж. Мы выдохнули: может, нашёл своё. Расслабились, занялись работой — решили, что парень уже взрослый, пусть сам отвечает за свои поступки.
Но однажды раздался звонок. Прямо на рабочий.
— Ваш сын не появляется на занятиях. Его собираются отчислить. Больше никто за него не будет отвечать, — сухо сообщил куратор.
Дмитрий тут же рванул в колледж. Поговорил, уладил, уговорил. Дали последний шанс. Мы провели с Серёжей серьёзный разговор. Он кивал, клялся исправиться. Но хватило его ровно на месяц.
В следующий раз документы просто выдали на руки. Без предупреждений.
— Ваш сын не просто прогуливает. Он хамит преподавателям, угрожает. На днях нагрубил директору. Мы не намерены это терпеть, — холодно сказали мне.
Куратор лишь развёл руками и вежливо попросил больше не беспокоить.
Теперь Серёжа дома. Ему 17. Учиться не хочет. Работать — тоже. Целыми днями зависает в телефоне, огрызается, если что-то просим. А недавно я заметила — начал выпивать. Сначала бутылки пива в шкафу, потом — стойкий запах. Пытались говорить. Он молчит, а потом хлопает дверью и уходит гулять.
Ходили к психологу. В частную клинику. Без толку. Сидел, сцепив руки, упрямо смотрел в пол. Специалист развёл руками: «Подростковый бунт. Но с вами — словно стена». Мы бьёмся об эту стену уже три года. И сил больше нет.
Мы не виним Серёжу. Но сердце болит. Мы дали ему всё. Любовь, семью, заботу. Забрали из системы, где он мог пропасть. А теперь чувствуем себя бессильными. Он не благодарен — он равнодушен. И это самое страшное. Он будто не с нами. Живём в одной квартире, но как чужие.
Где мы ошиблись? Слишком любили? Не установили границ? Или, наоборот, давили?
Я не хочу сдаваться. Ведь он наш сын. Не по крови, но по судьбе. Но с каждым днём он отдаляется, становится раздражительным, холодным. Мы боимся, что потеряем его навсегда. Что однажды он уйдёт — и даже не оглянётся.
Если у вас был такой опыт… если знаете, как вернуть ребёнка, пока не поздно — подскажите. Я больше не верю специалистам, я верю тем, кто через это прошёл.
Мы не хотим опускать руки. Но что делать?
