Я, мать и сестра — чужие люди
Квартира в Подольске, где я живу с мужем и дочкой, — моя по документам. Раньше она принадлежала бабушке и деду по отцу. После свадьбы родители построили дом в Подмосковье и переехали туда, оставив жильё папе. Но это не история о квадратных метрах, а о том, как алчность и предательство оборвали последние нити между нами.
Я родилась первой, а через два года на свет появилась сестра Надя. Мы жили здесь, пока мне не исполнилось десять. Потом родители развелись. Мать забрала Надю и уехала к бабке, а я осталась с отцом. С тех пор виделась с ними раз в полгода — и то лишь потому, что бабка упрашивала папу отпустить меня. Эти визиты были тяжкой повинностью, а не радостью.
Мать твердила, что хотела забрать меня раньше, но не могла из-за денег. В шестнадцать она наконец позвала. Но я уже привыкла к тихой жизни с отцом — без криков, без толкучки. У них же был настоящий муравейник: мать, Надя, бабка, тётка и её орава детей, вечно галдящих и делящих последнюю копейку. Я отказалась, и мать назвала меня предательницей, мол, выбрала отца, а не её.
Квартиру мы приватизировали на четверых: меня, папу, мать и Надю. Отец пытался вычеркнуть их из документов, но не вышло. Когда мне исполнилось восемнадцать, он женился на давней знакомой. Не хотел приводить мачеху в дом, пока я росла, поэтому переехал к ней, оставив меня одну. Он помогал, платил за коммуналку, поддерживал, пока я не встала на ноги.
А мать рассказывала другую историю: якобы отец выгнал её, украл меня, чтобы не платить алименты, и настраивал против неё. Утверждала, что судилась за меня, но проиграла. Правда же в том, что суд оставил меня с отцом, потому что мать не могла дать мне нормальную жизнь. Её сказки — лишь оправдание равнодушию.
В двадцать пять я вышла замуж за Дениса. Тогда мать с Надей вдруг вспомнили про квартиру и потребовали размена. Отец, устав от их претензий, переписал свою долю на меня и сказал: «Разбирайся сама». Он ушёл, оставив меня в эпицентре войны. Два года, включая мою беременность, они превращали мою жизнь в кошмар. Выставили свою долю на продажу, хотя в двушке даже нет отдельной комнаты. Угрожали вселить квартирантов, пытались ворваться и жить с нами, словно у них есть на это право.
В итоге мы с мужем, стиснув зубы, взяли кредит и выкупили их долю. Отец помог деньгами. Денис переоформил свою часть на меня, и теперь квартира полностью моя. Но мать и Надя до сих пор злятся, что «мало» получили. Деньги они спустили на курорт, шубы, новую машину и ремонт у бабки, даже не подумав о будущем.
Надя завидует. Ей обидно, что она ушла с матерью, а я осталась с отцом, который оплатил мне учёбу и оставил жильё. Я жила в тишине, а они ютятся в трешке с бабкой и семьёй тётки. Надя не училась, работает за копейки, снимает квартиру с мужем. Но разве я виновата в их выборе? Они могли купить жильё, а не дорогую тачку, но предпочли сиюминутную роскошь.
Теперь я живу с Денисом и дочкой. Навещаем отца и его жену — она души не чает в нашей малышке. Иногда видимся с дедом — бабки уже нет. Мать и Надя для меня — чужие. Мне неинтересна их жизнь, и я не собираюсь слушать их упрёки. Но есть одна заноза — соседка Галина. Она дружит с матерью и при каждом удобном случае бросает на меня злые взгляды, причитая, как я «обделила» Надю.
Когда отец уехал, Галина уговаривала меня пустить мать с Надей в квартиру. Теперь шепчется за моей спиной, передаёт матери сплетни и ноет, как «бедная Наденька» страдает в тесноте. Меня тошнит от её нытья, но она не замолкает, требуя «спрНо я больше не позволю никому разрушать мой покой — пусть ноют, злятся или исчезнут, мне всё равно.
