**Дневниковая запись**
Когда я подъехала к дому и увидела своего 86-летнего дедушку, сидящего на крыльце с чемоданом, двумя пакетами и раненным щенком, прижатым к груди, я поняла мачеха перешла все границы. Но она и не подозревала, что я два года ждала этого момента. И теперь сделаю то, чего она никак не ожидала.
Мне 25, и два года назад, после смерти бабушки, я узнала кое-что о семье: иногда те, кто громче всех говорит о любви, первыми стирают тебя из своей жизни. А самый тихий человек в комнате например, мой дедушка часто несёт в себе боль, которую никто не замечает.
После похорон бабушки папа и мачеха, Лидия, переехали в дедушкин дом. «Это временно, уверял папа. Пока он снова не встанет на ноги».
Но уже через недели всё изменилось. Фотографии бабушки исчезали одна за другой. Её сервиз пропал из буфета. На мои вопросы Лидия лишь пожимала плечами: «Мы убрали. Всё равно пылился».
Её равнодушие к памяти бабушки вызывало тошноту.
Затем она сменила бабушкины вышитые занавески на скучные бежевые. «Так лучше, заявила Лидия. Подходит моему стилю».
Дедушка молча сидел в кресле, глядя в окно. Ни слова возражения. Он всегда был таким кротким до невозможности, даже если боль душила его, как тяжёлый тулуп, который не сбросить.
А потом, в один сентябрьский вечер, всё перевернулось.
Возвращаясь с кладбища (как всегда по воскресеньям), он услышал жалобный скулёж у дороги. В канаве лежал крохотный щенок с грязной шерстью и переломанной лапкой.
«Ему было недель восемь, рассказывал дедушка. Кто-то выбросил, как мусор».
Он отвёз пса в ветклинику. Тридцать тысяч рублей, гипс и имя Гром.
Впервые за два года в его голосе появилась надежда. Он присылал мне фото: Гром спит у него на коленях, волочит гипс по полу, лижет щекой. «Теперь он семья, внучка», писал он.
Я была счастлива. Наконец-то он не один.
В прошлые выходные я приехала неожиданно с игрушками для Грома и продуктами для пирога. Но когда я подъехала, сердце сжалось.
Он сидел на крыльце, с сумками, прижимая к себе пса.
«Дедушка?!» я бросилась к нему.
Он попытался улыбнуться, но глаза были мокрыми. «Здравствуй, внучка».
«Что случилось? Почему ты здесь?»
«Лидия сказала, что Гром должен уйти. Назвала его калекой, сказала, что он портит дом. Велела либо избавиться от него, либо уходить самому».
«Но это ТВОЙ дом!»
«Папа в командировке. Лидия сказала, что пока решает она. Сама собрала вещи. Предложила приют, где берут стариков с животными».
Меня сковал лёд. У неё не было никакого права.
В тот же вечер я действовала.
Сначала забронировала номер в «Метрополе» пятизвёздочный, с проживанием для животных. Если уж дедушку выгоняют из собственного дома, пусть хоть ночует с комфортом.
«Поехали, дедушка, сказала я, грузя вещи. Сегодня вы с Громом будете в хорошем месте».
«Леночка, я не могу»
«Мой подарок, перебила я. Тебе ростбиф, ему курочку».
В номере Гром разлёгся на кровати, как царь. Дедушка выглядел потерянным. Я присела рядом.
«Обещаю, завтра всё исправлю».
И исправила.
Всю ночь я копала
