Вскрыв свежую могилу и приподняв крышку гроба, заключённые остолбенели. То, что они увидели, навсегда разделило их жизнь на «до» и «после».
Осенний ветер шевелил искусственные цветы в венках, заставляя траурные ленты трепетать, как души грешников, не нашедших покоя. Это была уже пятая похоронная процессия за день, проплывшая по главной аллее старого кладбища. Пятый гроб, опущенный в сырую землю. Пятая душа, официально списанная в архив.
Иван и Сергей сидели в полуразвалившейся кирпичной беседке, прячась от пронизывающего ветра. Их глаза, привыкшие ко всему, лениво следили за церемонией. Ритуал скорби для них был просто фоном, частью работы. Они встали, отряхнули заношенные штаны и, приняв скорбные маски, направились к плачущим людям. Подходили к каждому, бормоча что-то невнятное, пожимали холодные руки. Никому не было дела до этих двоих в потрёпанных куртках. Горе великий уравнитель, оно стирает разницу между людьми. В такие моменты любое участие, даже от чужих, кажется каплей тепла в ледяном океане утраты.
Но именно последние похороны привлекли их внимание. Всё здесь кричало о деньгах: дорогой гроб из полированного дуба, роскошные венки из живых цветов, машины у ворот не потрёпанные «десятки», а иномарки с тонировкой. Сначала подошёл Иван. Он заглянул в гроб, и по его лицу пробежала судорога, идеально изображающая горе. Он истово перекрестился, прошептал заученную молитву и отошёл, делая вид, что вытирает слезу. Сергей, выждав паузу, повторил тот же ритуал, ещё более жалостливо вздохнув. Их взгляды встретились, и в уголках рта дрогнули тени усмешек.
Хоронили, как они узнали от болтливой старушки из похоронной команды, некую Анастасию Петровну. В гробу она лежала в бархатном платье, а на ушах поблёскивали массивные золотые серьги с рубинами. Должен был быть и крест так положено.
Когда стемнело и кладбище погрузилось в тишину, они вышли на «работу». Небо затянулось тучами, хлынул дождь. Мокрая земля липла к лопатам, делая каждый взмах пыткой. Но мысль о «награде» гнала их вперёд.
Наконец, дерево гроба глухо стукнуло о металл. Они откинули крышку и отпрянули в ужасе.
Серёга Ты видишь?! Она дышит?! прохрипел Иван.
В слабом свете фонаря кружево на груди старушки действительно колыхалось.
И тут худая, синеватая рука вырвалась из гроба и вцепилась в запястье Сергея.
Отпусти, нечисть! забормотал он, судорожно крестясь.
Да заткнись ты! Она живая! рявкнул Иван, уже не от страха, а от шока.
Они не забрали золото. Вместо этого вытащили из могилы саму «умершую» лёгкую, как скелет, обтянутый кожей.
Скорую вызывать? выдавил Сергей.
Но старушка, которую мир уже оплакал, зашевелилась и прохрипела:
Не надо врачей Меня живьём закопал один человек. Его нужно проучить.
Потом она оглядела своих спасителей, их грязную одежду и лопаты.
А вы почему могилу копаете?
Мужчины переглянулись.
Золото ваше хотели снять, бабушка, честно признался Иван.
На её лице не было ни ужаса, ни осуждения.
Тогда идите и закопайте яму. А я вам заплачу. И за спасение отдельно.
Они вернулись, закопали «могилу» и отнесли старушку в сторожку.
Вам домой ехать? спросил Сергей.
Там меня не ждут. Муж, который моложе меня на двадцать лет, сейчас празднует «освобождение» со своей любовницей, её голос дрожал от ярости. Он подсыпал мне что-то в чай, заплатил врачам, чтобы те поспешили с похоронами. Думал, я не выдержу
Бабушка, а на что вы вообще рассчитывали? прямо спросил Сергей.
Альфонс оказался, а я, дура старая, поверила в любовь, она сжала кулаки.
Они взяли её к себе в убогую съёмную квартиру на окраине.
А тем временем в офисе компании «СтальГрад» шла траурная церемония. Красивый ухоженный мужчина, «вдовец» Дмитрий, с подобающей скорбью рассказывал о планах на будущее.
И тут дверь распахнулась.
Во