В салоне бизнес-класса над хрупкой старушкой смеялись, но в конце полёта капитан лайнера обратился именно к ней.

Людмила Васильевна с трепетом устроилась в кресле, когда рядом разгорелся скандал.

— Я отказываюсь сидеть рядом с этой… особой! — рявкнул мужчина в дорогом костюме, бросая презрительные взгляды на её скромное платье и обращаясь к стюардессе.

Это был Игорь Семёнович Морозов. Он явно считал себя выше других и не стеснялся высказывать своё недовольство.

— Простите, но место принадлежит пассажирке, — спокойно ответила бортпроводница, стараясь сохранить выдержку, пока Игорь Семёнович разглядывал простую одежду старушки.

— Такие, как она, не должны летать бизнес-классом, — процедил он, оглядываясь на остальных, словно ожидая поддержки.

Людмила Васильевна, хоть сердце её и сжималось от обиды, молчала. На ней было её самое нарядное платье — скромное, но опрятное. Всё, что она могла себе позволить.

Некоторые пассажиры зашептались, а кто-то даже кивал в такт словам Морозова.

Стало нестерпимо. Тогда Людмила Васильевна подняла дрожащую руку и тихо проговорила:

— Я не хочу никому мешать… Если есть место в экономе, я пересяду. Я копила на этот билет всю жизнь, но не желаю лишних проблем…

Этой хрупкой женщине было восемьдесят пять. Это был её первый полёт. Перелёт из Владивостока в Москву казался ей целым испытанием: бесконечные коридоры аэропорта, толчея, шум.

Авиакомпания выделила ей сопровождающего, чтобы та не потерялась.

Но вот, когда мечта была так близка, её встретили насмешками.

Однако стюардесса твёрдо ответила:

— Нет, вы купили этот билет и имеете полное право здесь находиться.

Она повернулась к Морозову:

— Ещё одно слово — и я вызову охрану.

Только тогда он замолчал.

Самолёт взлетел. Людмила Васильевна, растерянная, выронила сумочку. И вдруг Морозов наклонился — помог ей собрать вещи.

Когда он вручил ей сумочку, его взгляд упал на маленький медальон с красным камнем.

— Редкий экземпляр, — пробормотал он. — Я разбираюсь в антиквариате. Этот рубин настоящий. Ваш медальон стоит целое состояние.

Она улыбнулась.

— Не знаю… Отец подарил его маме перед уходом на фронт. Он не вернулся. А мама отдала его мне, когда мне было десять.

Она открыла медальон и показала две потрёпанные фотографии: на одной — молодая пара, на другой — улыбающийся малыш.

— Это родители… — ласково сказала она. — А это — мой сын.

— Вы летите к нему? — осторожно спросил Морозов.

Людмила Васильевна опустила глаза.

— Нет. Я отдала его в детдом. Тогда у меня не было ничего. Я не могла дать ему будущее. Недавно я нашла его через ДНК. Но он сказал, что не хочет меня видеть. Сегодня его день рождения. А я… просто хочу быть чуть ближе.

Морозов замер.

— Зачем тогда этот полёт?

Она улыбнулась печально:

— Он командир этого экипажа. Это мой единственный шанс хоть на минуту быть рядом с ним сегодня.

Морозов откинулся в кресло. Его сердце сжалось от стыда.

Стюардесса, подслушавшая их разговор, тихо скрылась в кабине пилотов.

Через несколько минут по громкой связи раздался голос:

— Уважаемые пассажиры, мы начинаем снижение в аэропорт Домодедово. Но сначала… Я хочу сказать кое-что особенной пассажирке: своей матери. Мама, останься после посадки. Я хочу тебя увидеть.

Людмила Васильевна застыла. Слёзы катились по её морщинам. Пассажиры аплодировали, кто-то плакал.

Когда самолёт приземлился, командир нарушил все правила: он выбежал из кабины и бросился к Людмиле Васильевне. Обнял её так крепко, будто пытался наверстать все потерянные годы.

— Спасибо тебе, мама… — прошептал он.

Она всхлипывала в его объятиях:

— Я всегда любила тебя…

Морозов стоял в стороне, опустив голову. Он понял, что за скромной одеждой скрывалась целая жизнь.

Это был не просто рейс. Это была встреча, которой суждено было случиться вопреки всему.