«Твоя посуда — самим и убирать!» — вырвалось у меня, и я прямо посмотрела в глаза свекрови, Галине Ивановне. В груди клокотало возмущение — терпеть больше не было сил. Эта грязная гора тарелок в раковине стала последней каплей, символом её полного равнодушия к моим усилиям. Я, Алевтина, двадцатипятилетняя невестка, устала чувствовать себя бесплатной прислугой в доме, который должен был быть нашим общим пространством.
«Совсем меня доконала!» — жалуюсь подругам, и голос дрожит от обиды. Свекровь недавно вышла на пенсию и, кажется, решила, что теперь её единственное занятие — смотреть сериалы да объедаться сладостями. В нашей московской трёхкомнатной квартире, где живём мы втроём — я, муж Денис и она, — её присутствие стало невыносимым. Весь день она что-то жуёт: бутерброды с докторской колбасой, пряники с чаем, а то и целый торт, купленный для себя. Ладно бы только ела, но после этого в раковине вырастает гора грязной посуды, которую, разумеется, приходится мыть мне.
Мы с Денисом женаты уже семь лет. Сразу после свадьбы перебрались к Галине Ивановне — её квартира просторнее, а мы надеялись копить на своё жильё. Сумма уже неплохая накопилась, но цены растут быстрее наших возможностей, да и ипотеку взять страшно. Работать усерднее не получается — у Дениса ненормированный график, а я только вышла из декрета. Вот и живём, надеясь когда-нибудь обрести свой угол.
Раньше, когда Галина Ивановна ещё работала, она хотя бы продукты приносила. Теперь же, на пенсии, словно забыла, что мы вообще существуем. Живёт на свои деньги — не бедствует, покупает себе сладости, дорогой сыр, колбасу. Её лишний вес давно бросается в глаза, но она только отмахивается: «Меня и так всё устраивает!» — и садится перед телевизором с очередной тарелкой. Ей всего 61, а ведёт она себя, будто ей девяносто, и единственные её занятия — есть и спать.
«Хоть бы пару килограммов сбросила!» — ворчу я про себя, видя, как она несёт из магазина очередной кремовый торт. Но дело не в весе. Она не гуляет, с подругами почти не видится — только в магазин да обратно. А дома? Ноль помощи. Вся забота о хозяйстве легла на меня, и я буквально тону в этой рутине.
Когда только переехали, квартира была в ужасном состоянии. Я днями отмывала полы, шкафы, плиту. Галина Ивановна даже удивилась: «У меня дом никогда так чистым не был!» — сказала тогда. Я надеялась, она оценит мои старания, но нет. Домашние дела она всегда ненавидела, а теперь и вовсе забросила. Ожидала, что хоть немного поможет, но она лишь ест да сериалы смотрит.
Хуже всего — эта проклятая посуда. Она копит её весь день в своей комнате, а вечером сваливает в раковину. И кто моет? Конечно, я! «Больше в её комнате не убираю, — говорю Денису. — Пусть сама разбирается. Но посуда — это ведь моя прерогатива!» Это сводит меня с ума. Я не скажу, что она плохая — не лезет в наши дела, денег не просит, советов не раздаёт. Но эта вечная гора немытой посуды стала для меня настоящей пыткой.
На днях я не сдержалась. «Галина Ивановна, — сказала я твёрдо, — я вам не служанка! Сколько можно мыть за вами? С завтрашнего дня убирайте за собой сами!» Она уставилась на меня, будто я её предала, но кивнула. Решила больше мыть только за собой и Денисом. Но ничего не изменилось. Она споласкивает пару тарелок, чтобы наполнить их снова, а остальное оставляет мне. Я сжимаю зубы, стараясь не сорваться, но внутри всё кипит.
Денис меня поддерживает, но и он устал от этой войны. Галина Ивановна живёт в своём уютном мире, где её комфорт — закон. Да, это её квартира, но разве это даёт ей право превращать меня в домработницу? Каждый вечер, глядя на полную раковину, я задаюсь вопросом: кто здесь прав? Она, считающая себя хозяйкой, или я, мечтающая о простой справедливости? Мы с Денисом хотим своего гнезда, своей жизни, но пока мы здесь, я чувствую себя в ловушке, где даже чистая тарелка становится полем битвы.
Жизнь порой ставит нас в такие ситуации, когда чужие привычки кажутся невыносимыми. Но истина в том, что счастье — не в идеальном порядке, а в умении находить компромисс, даже если этот компромисс — всего лишь две вымытые тарелки вместо десяти.
