30 августа, суббота.
Я тщательно спрятала наш новенький дачный коттедж от родных, будто он был сокровище, которое нельзя показывать незваным гостям. Всётаки пришлось сразу же приводить в порядок: хватать лопаты, копать в огороде, ведь они уже точно не придут.
Но утреннее тишину прервал звонок, и я вздрогнула. На экране высветилось имя: «Тётя Люба».
«Наташенька! Представляешь, мы едем к тебе в дачу!» раздался радостный голос.
Моя чашка кофе застывала в воздухе. Тётя Люба была той самой, кто три месяца «пожил» в нашей новой квартире, пока я с Витей её ремонтировали. За те три месяца она задавала бесконечные вопросы: «Почему у тебя нет этого?», «А почему так делается?», и постоянно втихоньку бросала: «В моё время».
«Как вы собираетесь? Кто мы?» вырвала я, пытаясь сдержать голос.
«Мы едем с подругами! На неделю отдохнём», ответила тётя, и на линии слышался смех и звон бокалов. «Что случилось? Мы же семья!»
Слово «семья» для тёти Любы всегда было волшебным ключом, открывающим любые двери. После того случая с квартирой я и Витя решили никому не рассказывать о даче, но, видимо, ктото раскрыл тайну даже указал адрес.
«Тётя Люба, мы не можем», начала я возражать, стараясь говорить спокойно.
«Мы уже в поезде! Скоро будем», перебила её тётя, весело хлопнув.
Разговор завершился несколькими короткими сигналами. Сердце заколотилось быстрее, и я позвонила Виталию:
«Витя, тётя Люба и её подруги уже едет».
«Боже мой, опять», вздохнул он. «Неужели нельзя просто закрыть дверь?»
«Они не уйдут, а будут стоять у забора, позоря нас перед соседями. Помнишь историю с квартирой? «Невеста выгнала тётю на улицу!»», ответила я, теребя краёв фартука.
К обеду тётя Люба и её три подруги средних лет сестры Марфа, Ольга и младшая Катя уже захватили кухню. Веранда, где я наслаждалась утренним одиночеством, превратилась в штаб-квартиру чемоданов. Холодильник наполнился не только нашими домашними заготовками, но и чужими продуктами, а рядом аккуратно стояли коробки с вином.
«Наташа, где твои полотенца?», крикнула Марфа из ванной.
«И туалетную бумагу принеси!», добавила Катя.
«Твой шампунь какойто странный», отмела Ольга, нюхая бутылку с лавандовым ароматом. «Дай мне нормальный!»
Я сжала кулаки так, что ногти врезались в ладони. Мой шампунь был выбран мной лично, а не для толпы гостей. Похоже, пришло время научиться говорить «нет», даже родственникам.
Тётя Люба, устроившись в плетёном кресле, которое мы с Витей привезли из Франции, провозгласила:
«Наташа, ты живёшь здесь как в сказке! Большой участок, баня Почему не сказали? Мы же семья!»
« Именно поэтому», прошептала я, чувствуя, как в голосе дрожит обузданная эмоция.
«Чточто?», притворилась тётя, поднося руку к уху. «Не расслышала».
«Именно потому!», воскликнула я, голосом, полным гнева. «Вы те родственники, которые считают, что имеют право просто появиться, занять всё пространство и пользоваться всем, что нам принадлежит!»
«Наташенька!», почти воскликнула тётя, готовясь к защите. «Как ты смеешь»
«Так именно и!», буря, которую я держала внутри, наконец вырвалась наружу. «Помнишь, как в квартире ты сказала: «Останусь на неделю», а пробыла три месяца? Каждый день критика, указания, как жить, что менять»
В дверях появились «девчонки» с полотенцами и бокалами вина, глядя в замешательство на происходящее.
«Мы уже купили билеты на поезд», попыталась я говорить спокойно, но голос дрожал.
«Не волнуйтесь, справимся сами», отмахнулась тётя, укладываясь обратно в кресло. «Отдыхайте!»
«Нет», ответила я, чувствуя, как колени дрожат, но голос остаётся твёрдым. «Вы не останетесь здесь ни на неделю, ни сейчас. Это наш дом, и нам нужно побыть одни».
Тётя Люба, кажется, не слышала или делала вид, что не понимает.
Три дня мы вытерпели эту натянутую гостеприимность. Утром чужие голоса в кухне, днём бесконечные замечания: «Почему у тебя так?», «У других всё иначе». По вечерам гитара до полуночи, не смущая соседей. Мои пионы почти засохли от нехватки воды, игрушки Миши исчезли с веранды «они мешают отдыху», сказали они. Кот, устав от шума, перебрался к соседям.
Но на четвёртое утро я собрала всё в кучу и сказала твердо:
«Тётя Люба, сегодня вам нужно уехать».
«Что ты имеешь в виду, «нужно»?», резко ответила она, отставив бокал. «Мы же договорились на неделю».
«Нет», качнула головой. «Никакого согласия не было. Вы просто решили за нас, как в квартире».
«Как ты смеешь!», воскликнула Ольга.
«Родственники, конечно», горько улыбнулась я. «Но родство не даёт права вторгаться в чужую жизнь. Вы даже не спросили, можно ли приходить».
«А что плохого?», фыркнула Марфа. «Небольшой визит и ничего».
«Небольшой?», гнев накатывал, как волна. «Вы заняли наш дом, командуете, критикуете, меняете всё. Сколько раз я плакала в той квартире, когда вы жили там три месяца?»
Тётя Люба замерла, держась за бокал:
«Наташа, мы ничего плохого не хотели»
Я вспомнила тот момент, когда она, со слезами, стояла на пороге и говорила: «
