Ой, опять эта старуха позовет нас к себе! Алексей нервно стучал пальцами по рулю. И ты, как всегда, согласишься!
Хватит её так называть, устало вздохнула Аксинья. Марфа Петровна мать твоего отца, и она совсем одна. Неужели тебе её не жалко?
Жалко у пчёлки, отрезал Алексей. Последние пять лет только и катаемся к ней каждое воскресенье. А она? Хоть раз сказала «спасибо»? Вечно недовольна: то суп пресен, то пол не так вымыт…
Аксинья молчала, глядя в окно на проносящиеся мимо деревья, будто листающие страницы сна. Дорога к дому бабушки казалась бесконечной рекой, хотя до неё было всего полчаса от города. Эти поездки стали камнем в их семейном лабиринте, но Аксинья упорно держалась, будто внутри неё горел огонь, не позволяющий бросить одинокую старушку.
И вообще, почему после смерти отца мы обязаны возиться с его матерью? продолжал ворчать Алексей. У неё же есть сын Виктор, мой дядя. Почему он не помогает?
Ты же знаешь, он живёт в другом городе
И что? Раз в год не может приехать? Или деньги перевести? Ах да, забыл, у него дела поважнее!
Машина свернула на просёлочную тропу. Впереди возник старый деревянный дом с голубыми наличниками, будто вырезанный из воспоминаний. Двор был ухожен: подметённая дорожка, аккуратные грядки, яблони и вишни, словно стражи времени.
Приехали, прошептала Аксинья.
Алексей заглушил двигатель и посмотрел на жену.
Надеюсь, сегодня обойдётся без её нытья о болезнях.
Алексей! Ей восемьдесят три! В этом возрасте люди болеют, это естественно.
Сквозь шорох приближающейся машины к крыльцу вышла невысокая сухонькая старушка в синем ситцевом халате и белом переднике. Седые волосы собраны в аккуратный пучок, на носу старомодные очки в металлической оправе.
Прилетели, голубчики! голос Марфы Петровны прозвучал звонко, как колокольчик в тумане. Я уже думала, что сегодня меня не будет.
Здравствуйте, Марфа Петровна, улыбнулась Аксинья, доставая сумки с продуктами.
Алексей кивнул и молча пошёл к дому.
Я испекла пироги, суетилась бабушка. С яблоками и с капустой. Знаю, что Алексей любит капусту
Аксинья вошла вслед за свекровью. Внутри пахло выпечкой и травами, а на столе, покрытом льняной скатертью, стояли самовар и тарелки с пирогами. Марфа Петровна всегда готовилась заранее, будто предчувствуя их приход.
Марфа Петровна, вам же нельзя долго стоять, упрекнула Аксинья. Мы бы и сами что-нибудь приготовили.
Эх, милая, старые привычки не выкинешь. Всю жизнь готовила и в столовой на стройке, и дома для мужа и сыновей. Руки сами тесто месит, даже когда ноги отказывают.
Алексей, успевший выйти во двор, вернулся с охапкой дров.
Марфа Петровна, у вас опять дрова на исходе. Схожу к соседу, попрошу, чтобы завтра привёз.
Спасибо, Алексей, улыбнулась бабушка. Ты как отец всегда заботишься. Царствие ему небесное
Алексей сжал губы. Упоминание отца всегда вызывало в нём горько-сладкую ноту. Семён Иванович умер пять лет назад после тяжёлой болезни. Он всю жизнь держал семью, работал на заводе, воспитывал сына. Младший брат Виктор уехал в столицу, женился, и связь с родными почти оборвалась.
Садитесь, чай пить, Марфа Петровна суетилась около стола. Аксинушка, достань малиновое варенье из шкафа. Я его специально для вас берегу.
За столом Марфа Петровна, как обычно, расспрашивала о городской жизни, о работе, о здоровье. Алексей отвечал односложно, а Аксинья поддерживала разговор, рассказывая новости.
А детей когда заведёте? неожиданно спросила бабушка. Мне бы правнуков покачать перед смертью.
Алексей поперхнулся чаем. Этот вопрос возникал каждый раз, и каждый раз они уклонялись.
Марфа Петровна, мягко начала Аксинья, вы же знаете, у нас сейчас много работы. Алексей на повышение идёт, я только в новую школу перевелась
Работа работой, а жизнь проходит, ответила старушка. Мой Семён тоже всё работал, а потом раз и нет человека. А детки они радость в старости. Мне вот только вы и остались
Марфа Петровна вдруг притихла и задумчиво посмотрела в окно, где сумерки сплетали свои золотые нити.
После чая Аксинья начала убирать со стола и мыть посуду, а Алексей пошёл чинить протёкшую крышу сарая. Марфа Петровна села в своё любимое кресло и достала старый фотоальбом.
Аксинушка, позвала она, когда посуда была убрана, посиди со мной, посмотрим фотографии.
Аксинья присела рядом. Каждый их приезд сопровождался этим ритуалом, но сегодня чтото изменилось.
Вот, смотри, старушка указала на пожелтевшую фотографию, где молодая красивая женщина стояла рядом с высоким мужчиной. Это я с Иваном, моим мужем. Мы только поженились.
Вы такая прекрасная на этом фото, восхитилась Аксинья.
Да, считалась первой красавицей в деревне, слабо улыбнулась Марфа Петровна. Иван три года за мной ухаживал, а я всё воротила. Гордая была.
Она перевернула страницу.
А вот мои мальчики Семён и Виктор. Семён вылитый отец, серьёзный, ответственный. А Витя весь в меня, шустрый, весёлый.
Марфа Петровна, а почему вы так редко видитесь с Виктором? осторожно спросила Аксинья.
Старушка вздохнула и закрыла альбом.
Виновата я перед ним, неожиданно сказала она. Всю жизнь Семёна больше любила. Он старший был, помощник. А Витя родился, когда сил уже не хватало, и характер у него такой же своенравный. Мы с ним постоянно ссорились.
Аксинья удивлённо смотрела на свекровь. За пять лет знакомства Марфа Петровна никогда не говорила о своей вине перед младшим сыном.
Когда Иван умер
