Нет, не слышишь! вспыхнула она, как вспышка в ночном небе. Ты молодая, впереди у тебя целая жизнь, а я уже стареющая, больная. Давление скачет, сердце стучит, как часы в пустой квартире.
Это моя кастрюля! закричала Людмила Петровна, выхватывая из рук невестки блестящую эмалированную посуду с отбитым краем. Моя, ясно? Не твоя!
Да ради Бога! отшатнулась Василиса, подняв руки к потолку, где лампа дрожала, будто желая упасть. Бери свою драгоценную кастрюлю! Но скажи, где же варить макароны сыну? В чайнике, к чему?
А вот не надо про сына! покраснела свекровь, её лицо вспыхнуло, как осенний закат. Мой сын до твоего появления ел из моих кастрюль, был сыт, а теперь?
Василиса вздохнула, оперлась о холодильник, который в этом сне напоминал огромный ледяной монумент. Кухня в хрущёвке была крошечной, две женщины едва помещались, когда обе готовили, словно две рыбы в тесном пруду. И готовили они каждый день, потому что каждая уверяла, что её еда лучше, полезнее, вкуснее.
Людмила Петровна, давайте както договоримся. Я же не прошу вас переехать, не выгоняю. Просто хочу покормить мужа нормально.
Нормально! фыркнула она, её голос отозвался эхом в пустой комнате. А как же я тридцать лет его кормила? Ненормально, потвоему? Он у меня больной, что ли, растёт, как дрожжевое тесто?
Сергей в тот момент вошёл на кухню за водой. Высокий, широкоплечий, в рабочей форме слесаря, он выглядел, как стальная статуя, покрытая ржавчиной. Услышав знакомые нотки, он тяжело вздохнул.
Опять? Мам, Ира, хватит уже! Каждый день одно и то же, будто часы тиктак.
Серёжа, милый, я ведь ничего не говорила, это твоя жена начала! Людмила Петровна мгновенно сменила тон, превратившись в жалобную птицу. Я просто хотела сварить тебе любимый борщ, а она мне кастрюлю не отдаёт!
Какой борщ? удивилась Василиса. Вы же вчера борщ варили! И позавчера тоже!
И что? А ты каждый день макароны варишь! Мой Серёжа от твоих макарон уже скоро лопнет!
Сергей налил себе воды, как будто глотал озёрную влагу, и выпил стакан залпом.
Мам, послушай. Мы с Ирой семья. Нужно както самим хозяйство вести.
Людмила Петровна побледнела, прислонилась к плите, её тень скользила по стене, будто отбрасывая прошлое.
Ах вот как! Значит, я теперь не семья? Значит, выгоняете меня из собственной кухни? Той кухни, где я полжизни провела, где тебя кормила, пока ты был маленьким!
Да никто вас не выгоняет! не выдержала Василиса. Просто давайте разделим время или место!
Разделим! всплеснула руками свекровь, её руки расплывались, как облака. Слышишь, Серёжа? Твоя жена хочет мою кухню разделить! Может, ещё и квартиру пополам поделим?
Сергей покрутил головой, как будто пытаясь развеять туман, и выпил ещё воды.
Мне на работу пора. Разбирайтесь сами.
И ушёл, оставив женщин наедине с их мечтами и кастрюлями, которые шептали друг с другом.
Василиса молча начала доставать продукты из пакета, её руки дрожали, как листва в осеннем ветре. Она пришла с работы уставшая, хотела лишь приготовить ужин, поесть в тишине, посмотреть телевизор. Но тишины в этом доме не было уже полгода, с тех пор как они с Сергеем поженились и она переехала к нему.
Квартира была двухкомнатной: Людмила Петровна заняла большую комнату, молодые маленькую. Но кухня была общая, и превратилась в поле битвы, где звенели кастрюли, как колокола.
Ира, вдруг спокойно сказала свекровь, её голос прозвучал, как отголосок далёкой церкви. А поговорить мы можем?
Конечно. Василиса отложила пакет молока, обернулась, её глаза блестели, как утренний иней.
Ты понимаешь, я тут одна была долго. После того как отец Серёжи ушёл от нас, я воспитывала сына сама. Мне было тяжело, но я справлялась. Привыкла всё делать посвоему.
Я понимаю, Людмила Петровна.
Нет, не понимаешь! вспыхнула та. Ты молодая, у тебя всё впереди. А я уже старая, больная. Давление скачет, сердце шепчет. И единственная радость у меня сына накормить, за ним поухаживать. А ты приходишь и всё меняешь!
Василиса села на табуретку, её колени скрипели, как старый пол в подвале. Нужно было чтото решать, иначе жизнь превратится в ад.
Что если составим расписание? Ты готовишь, скажем, понедельник, среду, пятницу. А я вторник, четверг, субботу. Воскресенье совместно.
Расписание! передразнила Людмила Петровна, её смех звучал, как скрип старой калитки. Как в пионерлагере! Нет уж, дорогая, так не пойдёт.
Как тогда? устало спросила Василиса. Предложите сами.
Свекровь помолчала, потом села напротив, её плечи опустились, как будто тяжёлый груз упал.
Давай честно поговорим. Скажи, зачем ты за моего сына вышла замуж?
Как зачем? Люблю его.
Любишь! фыркнула Людмила Петровна. А квартира тут ни при чём? И то, что Серёжа хорошо зарабатывает?
При чём квартира? возмутилась Василиса. У меня была своя однокомнатка! Я её продала, когда сюда переехала!
Продала? удивилась свекровь. Зачем?
Деньги Серёже дала на машину. Он давно мечтал, а денег не хватало.
Людмила Петровна растерянно замолчала, будто её мысли растворились в дыму.
И потом, продолжала Василиса, если бы я хотела только квартиру, то выбрала бы когото богаче, с лучшими условиями. А влюбилась в вашего сына, когда он в грязной спецовке ехал в автобусе после смены. Смешной такой, уставший, но глаза добрые.
Глаза у него действительно добрые, согласилась Людмила Петровна. Как у отца. Тот тоже был добр, пока не запил.
Тишина за окном сгущалась, как густой туман, и пора было зажигать свет, готовить ужин.
Людмила Петровна, а что вы больше всего любите готовить?
Борщ, ответила она, не задумываясь. И котлеты. Серёжа мои котлеты обожает с детства.
А я люблю плов и рыбу запекать. И салаты разные.
Рыбу я не умею, призналась свекровь, её голос дрожал, как листок в ветре. Всегда пережариваю или недожариваю.
А я вас научу! обрадовалась Василиса. У меня бабушка была рыбачкой, она всем секретам меня обучила.
Серёжа рыбу любит, задумчиво сказала Людмила Петровна. Часто просит, а я боюсь браться.
Давайте сегодня вместе приготовим! Вы борщ доваривайте, а я рыбу сделаю. И картошечку к ней.
Свекровь помедлила, потом кивнула, её глаза вспыхнули, как свечи в темноте.
Ладно. Попробуем.
Они начали готовить молча, но уже без прежней напряжённости. Василиса показывала, как правильно чистить рыбу, какие специи добавлять. Людмила Петровна делилась секретами борща когда свёклу класть, как зажарку делать.
А у меня есть ещё один рецепт, сказала свекровь, помешивая суп. Серёжа в детстве часто болел, я ему особый куриный бульон варила. С яйцом и зеленью. Он до сих пор его просит, когда простудится.
Научите и меня, попросила Василиса. А то я только обычный варю.
Научу, пообещала Людмила Петровна и впервые за полгода улыбнулась невестке.
Сергей пришёл с работы, принюхался в прихожей, его шаги звучали, как отголоски далёкой песни.
Что-то вкусно пахнет! А что это у вас?
Это мы с Василисой ужин готовим, гордо сообщила мать. Она рыбу делала, а я борщ.
Вместе? недоверчиво спросил он. Без драки?
Без драки, подтвердила Василиса. И завтра тоже будем готовить вместе. Я котлеты учиться буду делать по вашему рецепту, Людмила Петровна.
Сергей сел за стол, попробовал рыбу.
Вкусно! А борщ как всегда отличный. Слушайте, а может, вы действительно лучше готовите вместе, чем по отдельности?
Может быть, согласилась Людмила Петровна. Василиса, кстати, рыбу делает замечательно. И салаты у неё красивые получаются.
А у Людмилы Петровны золотые руки, ответила Василиса. Борщ такой, что пальчики оближешь.
Сергей хмыкнул, наливая себе борщ, его глаза блестели, как звёзды в ночном небе.
Ну наконецто! А то я уже думал, на дачу к деду переехать, чтобы в тишине поесть.
На дачу не придётся, улыбнулась Василиса. Мы с мамой договорились.
С мамой? переспросил Сергей.
С мамой, подтвердила она, посмотрев на Людмилу Петровну.
Та кивнула, тоже улыбаясь.
Да, с мамой. Мы теперь хозяйство ведём вместе. Правда, Ира?
Правда. И кастрюли у нас теперь общие.
И холодильник общий, добавила свекровь. И плита общая.
Вот и хорошо, облегчённо вздохнул Сергей. А то я уже устал каждый день войну разнимать.
После ужина женщины вместе мыли посуду, их руки скользили по тарелкам, как по водной глади.
Знаешь, сказала свекровь, я боялась, что ты Серёжу у меня отнимешь.
А я боялась, что вы меня выгоните, призналась Василиса. Думала, никогда не примете.
Глупости. Просто я привыкла быть главной в доме. А тут появилась другая хозяйка.
Так мы обе хозяйки, сказала Василиса. Вы старшая, я младшая.
Ладно уж, называй меня мамой, раз дочкой стала.
Мама, попробовала Василиса и улыбнулась. Звучит хорошо.
На следующий день они готовили котлеты. Людмила Петровна показывала, как правильно месить фарш, сколько хлеба добавить, как формировать котлеты. Василиса внимательно слушала, запоминая каждое движение.
Секрет в том, что яйцо не сразу добавлять, объясняла свекровь. Сначала фарш хорошо отбить, потом лук, потом уже яйцо.
Понятно. А панировочные сухари?
Сухари для красоты. А настоящие котлеты должны в муке обваливаться.
Они лепили котлеты, разговаривая о разных вещах. Людмила Петровна рассказывала про детство Серёжи, Василиса о своей работе в больнице.
Ты медсестрой работаешь? спросила свекровь.
Да, в терапии. Люблю людям помогать.
Это хорошо. Серёжа тоже добрый, всегда всем помогает. В детстве котёнка домой принёс, я сначала ругалась, а потом привыкла.
Что с котёнком стало?
Мурка прожила у нас пятнадцать лет. Только в прошлом году умерла.
Жалко. А новую не хотите завести?
Хочу, но боюсь вдруг тебе не понравится?
Мне кошки нравятся! обрадовалась Василиса. Давайте заведём!
Правда? Тогда в воскресенье поедем на рынок, выберем котёнка.
Котёнка они выбрали рыжего, пушистого, назвали его Рыжиком. Сергей смеялся, глядя, как жена и мать наперебой кормят и ласкают его.
Теперь у вас появился общий ребёнок, сказал он. Может, хватит уже воевать?
Мы уже не воюем, ответила Василиса, почёсывая котёнка за ухом.
Мы теперь союзники, добавила Людмила Петровна.
И это была правда. Кухня перестала быть полем битвы и стала местом, где две женщины вместе создавали домашний уют, делились рецептами и секретами, планировали меню и закупки. Соседи удивлялись, видя, как дружно они ходят по магазинам, как смеются, выбирая продукты. А Сергей просто радовался, что домой хочется приходить, что жена и мать больше не воюют, а наоборот поддерживают друг друга.
Рыжик быстро стал полноправным членом семьи. Он спал то у Людмилы Петровны, то у молодых, а кормили его все вместе. И это стало ещё одной нитью, связавшей двух женщин в одной кухне.
