Я ПРОПУСТИЛ СВОЮ СУДЬБУ
Говорят, искать любовь на работе дело несерьёзное. Я её вовсе не искал. Она сама нашла меня. Не в виде галантного коллеги с чашкой кофе, а в виде молчаливой женщины за рулём чёрного «Тойоты» в очереди за топливом. Я работал на заправке.
Сначала она просто смотрела. Потом улыбнулась. А потом, как мне показалось, выучила мой график и приезжала только тогда, когда я был на смене. Меня звали Игорь. Мне было 39. Я был тем самым парнем: платиновый блондин, дерзкий, прямой, с характером, отточенным в мужском коллективе. А она она была иной. 33 года, глаза цвета февральского неба, плечи будто могла снести ими стены. И улыбка тёплая, спокойная, слегка мальчишеская.
Звали её Алёна. Она жила в доме рядом с заправкой, с сыном и псом по кличке Барс. Сын от предыдущего брака. Жена оставила обоих. Я не работал. Был рентьером получал деньги с четырёх квартир, достающихся от бабушки, и просто жил. Путешествовал, гулял, отдыхал.
Однажды я подкатил к колонке и сказал: «Поехали, покажу тебе один город, в который ты влюбишься». А потом другой город. И ещё один. Мы пили пиво в полупустых кафе, ездили в отели на Чёрном море в Сочи в межсезонье, ночевали под шум волн, гуляли по рынкам в Казани и Великом Новгороде, слушали джаз в Москве.
Я влюбился. Просто растворился в ней. Я, кто всегда держался свободным и не верил в штампы, уже через три месяца жил с ней. Мы ничего официального не оформляли, просто были вместе.
Сначала я говорил о ребёнке. Мечтал. Представлял, как будем гулять втроём: я, она и малыш. Но Алёна была категорична. Она говорила, что уже «отсидела срок» отцовства и второй раз на это не подпишется. И, главное, дети мешают свободе.
«Ты же не сможешь лететь в Сочи на выходные с животом, Игорь, а потом ещё и с коляской по мостовой. Это будет не жизнь, а плен», говорила она так спокойно, уверенно, что я, будто под гипнозом, сам начал бояться будущего ребёнка.
Так прошли годы. Я стал служанкой её беззаботной жизни. Готовил, гладил, покупал любимые сырки, смеялся в нужных местах, а она Она всё больше смотрела футбол, лениво листала газету и говорила, что я «тот самый».
Сын её подрос. Сначала презирал меня. Потом стал смотреть с интересом. А потом привёл в дом девочку такую же, какой я был шесть лет назад. Молодую, яркую, блондинистую. Она ночевала у нас, смеялась моим шуткам, звала меня «Игорёк».
Я смотрел на неё и всё понимал. Хотел крикнуть: «Беги! Не пропусти свою жизнь, как я! Не растворяйся, не теряй голос, не бросай мечты. Ты ещё можешь всё изменить!»
А я? Я уже не верю. Мне 39. Детей у меня нет. Работу я бросил, друзей потерял, родителей нет. Остались только я, Алёна, Барс и ржавеющая любовь, которая давно превратилась в привычку.
Она попрежнему не работает. Попрежнему собирает аренду с квартир, попрежнему пьёт пиво каждый вечер. А я всё так же ставлю перед ней тарелку с салатом и жду. Жду, чтобы снова почувствовать, что ещё не всё потеряно. Но это самообман.
Иногда ночью, пока она спит, я выхожу на балкон и смотрю на небо. И мне кажется, что если очень сильно захотеть, можно всё изменить. Только поздно. Уже слишком поздно.
