Самолёты рассказчики правды. Не сами металлические машины, пожирающие топливо, а теснота кресел, локти соседей, часы без возможности сбежать. На высоте, над облаками, люди не могут скрыть, кто они на самом деле.

Одни проявляют доброту предлагают жвачку незнакомцу, помогают с багажом, пропускают уставшую маму в туалет.

Другие… ну, другие показывают себя не с лучшей стороны.

Тем ноябрьским утром я была уверена, что день будет хорошим. Я летела из Москвы в Санкт-Петербург навестить сестру Светлану, которая ждала первого ребёнка. Мы с ней почти ровесницы, с детства делили всё от платьев до секретов. Этот праздник был не просто семейным событием, а моментом, о котором я мечтала месяцами.

В ручной клади лежало детское одеяльце, связанное мной за недели бессонных ночей. Я даже купила крошечные пинетки, которые умещались на ладони.

Я выбрала место у прохода за годы путешествий поняла, что так удобнее. Я полновата, и проходное место позволяет вытянуть ноги или встать, не заставляя соседей подниматься.

Пройдя по салону, я увидела своё место и мужчину, который уже сидел посередине.

Ему было лет тридцать пять, волосы уложены с кинематографичной точностью. Рубашка отглажена, часы блестели, осанка кричала о самоуверенности.

Его взгляд скользнул по мне от лица до талии и обратно. Быстро, но я научилась распознавать такую оценку. Не восхищение измерение.

«Извините, я у прохода», вежливо сказала я.

Он вздохнул не тихо, а так, чтобы я услышала. Поднялся ровно настолько, чтобы я протиснулась, и прижался к спинке впередистоящего кресла, будто я могла раздавить его, случайно задев.

Я села, поправила свитер, и моё бедро коснулось подлокотника. Его тихий смешок кольнул, как иголка.

Я решила проигнорировать. Бывало и хуже.

В двенадцать лет одноклассник хрюкнул, когда я наклонилась за упавшим карандашом. В старших классах продавщица назвала меня «смелой» за платье без рукавов. В первый раз в спортзале мужчина на соседней дорожке пробормотал другу: «Десять минут и она сдастся».

Раньше такие моменты разбивали меня. Я рыдала до красноты, давая себе обещания голодать, бегать, исчезнуть во что-то более приемлемое. Но годы терапии изменили меня. Теперь я знала: чья-то жестокость это их отражение, а не моё.

Но… слова всё равно ранят, как бы ты ни закалилась.

Пока пассажиры рассаживались, мужчина чьё имя я ещё не знала выдал первый комментарий.

«Видимо, мне сегодня не повезло», пробурчал он, глядя вперёд.

Я не ответила.

Через несколько минут, когда стюардессы начали инструктаж, он добавил вполголоса: «Надеюсь, ты не собираешься съесть весь поднос с едой».

Уши загорелись. Я уставилась в карточку безопасности, читая правила эвакуации, будто от этого зависела моя жизнь.

Голос капитана прервал молчание: «Ожидается турбулентность над Уралом. Пристегните ремни».

Мы взлетели, я вставила наушники, надеясь, что музыка смоет неприятность. За окном мир сжался в лоскутное одеяло полей и извилистых рек. Но между нами воздух оставался острым.

Через полчаса самолёт дёрнулся. Потом ещё раз. Задрожали багажные полки.

Капитан снова: «Экипажу, занять места».

Сосед напрягся, пальцы впились в подлокотник мой подлокотник так, что побелели костяшки.

«Не любите летать?» спросила я тише, чем планировала.

«Ненавижу», сквозь зубы ответил он.

Следующий толчок был сильнее. Не думая, он схватил мою руку. Не просто коснулся сжал, пальцы переплелись с моими, будто я была последней опорой в шатающемся мире.

На мгновение я подумала отдернуть руку. Но страх делает людей уязвимыми, а уязвимость заслуживает милости. Я позволила ему держаться.

Когда тряска стихла, он отпустил меня быстро, будто стыдясь. «Спасибо», буркнул.

Я кивнула.

Между нами повисла странная тишина уже не чужие, но и не друзья.

«Я Дмитрий», наконец сказал он.

«Ольга».

Он начал говорить. Летел в Питер на IT-конференцию, но мысли были в Екатеринбурге, где с бывшей женой осталась семилетняя дочь Аня. Развод прошёл тяжело, и теперь видеться получалось редко.

Может, из-за высоты, а может, из-за успокоившегося воздуха, но я рассказала ему о Светлане. «Она мне как сестра», сказала я. «Мы прошли через многое. Она была рядом, когда мне поставили диагноз».

«Какой диагноз?» в его голосе впервые прозвучало любопытство вместо насмешки.

«СПКЯ», ответила я. «Гормоны, вес, настроение влияет на всё. Я стараюсь, но это не так просто, как кажется».

Его выражение изменилось. Надменность растаяла. «Я… не знал».

«Вы не спросили», мягко сказала я.

Он постучал пальцами по колену. «Вы правы. Я вёл себя как сволочь. Легче издеваться над другими, чем разбираться с соб