Последний день лета
Последние августовские дни выдались знойными — температура под тридцать градусов, что для этого времени года редкость. Родители спешно забирали детей с дач, готовясь к школе. Бабушки и дедушки, освободившись от внуков, бросились собирать урожай и закатывать банки на зиму.
Но в последний день лета они вдруг ринулись в город — им тоже хотелось с умилением и гордостью посмотреть, как нарядные внуки с рюкзаками и букетами идут на линейку.
Поэтому последний автобус перед первым сентября был забит дачниками под завязку. У каждого — по две огромные сумки, набитые кабачками, переросшими огурцами и бережно упакованными цветами. К детям, конечно, уже отвезли всё, что смогли уместить в машину, но кое-что забыли, кое-что не успели собрать. А как оставить? Столько труда вложено, столько вёдер воды вылито на грядки!
Автобус остановился перед дачным посёлком. Дачники, выставив локти и сумки, толкались, пытаясь занять сидячие места. Народу набилось столько, что автобус трещал по швам и кренился на бок. Через пару сотен метров он снова затормозил — на остановке ждала очередная толпа дачников из соседней деревни.
Двери с скрежетом раскрылись. Желающим войти предстала сплошная стена из спин пассажиров. Никто не решался начать штурм. Но тут крепкий мужик с брюхом, перехватив сумки покрепче, крикнул «Эх-х!» и рванул вперёд. Стена дрогнула, но не поддалась.
Однако мужик был не промах. Отступив на шаг, он снова разбежался и врезался плечом в толпу. С хрустом, скрипом и матросской лексикой пассажиры слегка расступились, и он наполовину втиснулся в салон.
Вдохновлённые его примером, остальные дачники рванули следом. Раздались возмущённые возгласы, кто-то охнул, кого-то придавили к стеклу.
— Пробирайтесь в середину! Там свободно! — орали с остановки те, кто ещё не залез.
— Да мы тут как кильки в банке, дышать нечем! — отозвался кто-то из глубины автобуса.
— Освобождайте двери, или вообще никуда не поедем! — рявкнул водитель.
Двери с шипением начали закрываться, выпихивая наружу тех, кто не успел зайти полностью. Кто-то кого-то подтолкнул, пассажиры втянули животы, и двери с грохотом захлопнулись. Автобус крякнул, осел на одну сторону и, качаясь на колдобинах, как подгулявший мужик, медленно тронулся, оставив на остановке ругающихся дачников в облаке выхлопных газов.
— Ой, все цветы помяли… — запричитала одна бабка.
— А кому сейчас легко? — дружно ответили ей.
— Чей локоть? Уберите, ради Христа! Ребро сломать хотите?! — взмолился потный толстяк.
— Сам разъелся, теперь жалуешься. Терпи, — буркнули ему в ответ.
Чей локоть — так и не выяснили. Толстяк пыхтел, ёрзал, но увернуться не мог. На него шикали, ругали, а он в конце концов развернулся и прижался грудью к пышной блондинке в цветастом платье. Взгляд его невольно скользнул в глубокий вырез. Он тут же отвел глаза, но через секунду снова уставился туда же.
Женщина укоризненно посмотрела на него. Мужик закатил глаза, мысленно уговаривая себя не реагировать на мягкие прелести, так тесно прижавшиеся к нему. Но стоило ему попытаться отодвинуться, как в спину тут же впивался чей-то локоть. Пришлось смириться.
Рядом, зажатая со всех сторон, стояла маленькая старушка. Её седая голова, похожая на облетевший одуванчик, находилась аккурат под мышкой у мужика.
— Бабуль, живая? — спросил он, склонившись к ней.
Старушка молчала.
— Граждане, тут бабушку совсем придавили! Разойдитесь немного! — крикнул он.
Толпа на секунду втянула животы. Старушка благодарно улыбнулась, вдохнула — и снова оказалась зажата между потными телами, осталась видна только её макушка.
Автобус подпрыгнул на кочке, качнулся, и в одном конце салона пассажиры вздохнули свободнее, а в другом — застонали, сдавленные ещё сильнее.
— Уберите свои ветки! — капризно сказала женщина с лимонного цвета химической завивкой. — Прямо в нос тычут!
— Маску надевайте, а не то чихать будете на всех! — огрызнулся кто-то.
— У меня аллергия! — она снова чихнула.
— Уберите цветы, ей плохо! — вступилась соседка.
— Не могу опустить! Пробовал — не получается! — отмахнулся мужик, держа в руке пакет с цветами.
Автобус подъезжал к следующей остановке, где ждала новая толпа дачников.
— Водитель, давай проезжай! Больше не влезем! — закричали из салона.
Но двери уже скрипнули. Женщины заголосили, мужчины заворчали. Те, кто ждал на остановке, схватили сумки и бросились к двери.
Водитель в последний момент передумал и, не останавливаясь, газованул, оставив разъярённых дачников в облаке выхлопов.
В салоне все дружно выдохнули. Пахло гарью, потом, пылью и зеленью. Впереди замаячили дома пригорода.
— На следующей остановите! — пискнул чей-то голос.
— Водитель, гони дальше! Там ещё народу полно! — ответили ему.
— Дайте выйти! — заверещал вертлявый мужичок с красным лицом, работая локтями и тыча сумкой в соседей.
— Куда прешь?! — заворчали на него.
Те, что стояли у дверей, знали: если выйдут — обратно их не пустят. Поэтому вцепились в поручни и пытались пролезть вглубь.
Автобус резко затормозил. Пассажиры дружно охнули, и мужичонку выкинуло к выходу. Двери приоткрылись, но сумка застряла на ступеньке.
Ещё один рывок — и дачника вышвырнуло наружу. В полёте он зацепился за чью-то сумочку и вытащил её вместе с собой.
— Верните сумку! — закричала женщина.
Чья-то рука протянулась к нему через щель в дверях. Мужичонка сунул ей сумочку, но двери уже захлопывались. Автобус поехал дальше, а из двери торчала чьяАвтобус скрылся за поворотом, оставив на пустынной остановке двух людей, которые неожиданно поняли, что их случайная встреча — это лишь начало долгой дороги вместе.
