**Дневник. 25 мая.**
Сегодня я стала матерью. Мне пятьдесят пять. Я — Татьяна Смирнова из Нижнего Новгорода, и эта фраза звучит так, будто её читают по сценарию чужой жизни. До сих пор не верю. Мои дни текли размеренно: работа в библиотеке, редкие встречи с подругами, тишина квартиры, где даже часы на стене отстукивали время медленнее, чем нужно. И воспоминания. О нём — о Дмитрии. О нашей жизни, которая осталась в прошлом, как засушенный лист между страницами книги.
А теперь я прижимаю к груди дочку. Она тёплая, крошечная, её пальцы цепляются за мой халат, будто боясь потерять меня. Я вдыхаю её запах — молока и чистоты — и понимаю: это правда. Я — мать. Одинокая мать. Так думали все. Но в день родов тайна перестала быть тайной.
Полгода назад я собрала близких за столом. Без повода, просто потому, что захотелось тепла. Были Надежда, мой друг детства, Сергей, с которым мы когда-то работали в одном институте, и соседка Валентина. Они-то знали меня как женщину с твёрдым характером, привыкшую держать дистанцию.
— Татьяна, у тебя вид человека, который прячет сокровище, — усмехнулась Надежда, наливая чай.
— Глаза горят, — подхватил Сергей. — Признавайся, что случилось?
Я замерла, потом медленно выдохнула:
— Я беременна.
Тишина. Густая, как смола. Потом — вздохи, перешёптывания.
— Ты… шутишь?
— Как? От кого?
Я лишь улыбнулась:
— Это неважно. Просто знайте — я счастлива.
Они не допытывались. Но один человек знал правду. Только один. Игорь. Друг Дмитрия, который оставался рядом даже после его смерти. Он был с нами на всех дачах, праздниках, в больничных палатах. Он держал мою руку на похоронах. Не исчез, когда исчез мой муж.
Между нами не было ни намёка на роман. Лишь тихая преданность, как у старых деревьев, чьи корни сплелись под землёй. Но однажды всё изменилось. Один вечер. Я разрыдалась у него на плече. Он обнял меня, сказал:
— Ты не одна.
И — всё случилось само. Без слов, без планов. Утром мы разошлись, будто ничего не было.
А через три месяца я поняла: внутри меня — жизнь. Я могла сказать Игорю. Но не сказала. Потому что знала: он не уйдёт. Останется — но из чувства долга. А я не хотела быть долгом. Я хотела быть выбором.
И вот — родильный дом. Я заполняю бумаги, качаю дочь на руках. Дверь открывается. В проёме — Игорь. Он бледный, в руках — алые гвоздики. Молча подходит, смотрит на малышку. И замирает. Потому что видит себя: те же губы, те же брови.
— Таня… Это… моя?
Я киваю. Он садится рядом, сжимает мою ладонь:
— Ты не имела права решать за нас двоих.
— Ты хочешь быть с нами? — шёпотом спрашиваю я, боясь дыхания.
Он касается пальцем щеки ребёнка, улыбается:
— Это даже не вопрос.
Я всегда жила, полагаясь только на себя. Не верила в судьбу. Но сейчас, когда он здесь, а наша дочь спит между нами, я понимаю: жизнь расставляет всё по местам. Поздно? Да. Но — вовремя. Чудеса случаются, когда перестаёшь их ждать.
Теперь у меня есть она. И он. Не как друг мужа. Как человек, который выбрал нас добровольно. Без условий. Просто — быть рядом. И, кажется, это самое дорогое, что подарила мне судьба в пятьдесят пять.
