Наследница
Оля вернулась из школы и заметила мамино пальто на вешалке в прихожей. Сапоги тоже стояли на месте. Девочка удивилась — в это время мама обычно была на работе. Быстро сняв обувь, она зашла в комнату.
Мама лежала на диване, отвернувшись к стене, в той же одежде, в которой ушла утром.
— Мам, — позвала Оля. — Ма-ам…
Мама повернула голову и взглянула на дочь через плечо.
— Ты заболела? — спросила Оля.
Мама ничего не ответила и снова отвернулась. Оля успела заметить, что глаза у неё опухли от слёз. Она поняла — случилось что-то плохое, но спросить не решилась. Постояв ещё мгновение у дивана, Оля пошла в свою комнату.
Достала из рюкзака учебники, но решила сначала перекусить. Живот предательски заурчал. Уже за чаем на кухню вошла мама, села за стол и съёжилась, будто её знобило.
— Сейчас налью тебе горячего, — быстро встала Оля, наполнила мамину чашку, положила две ложки сахара и подвинула к ней.
— Может, таблетку принести? — предложила она.
— Не надо, — глухо ответила мама, едва разжимая губы.
Она обхватила чашку ладонями, словно хотела согреть руки.
— Ты простудилась? Что-то болит? — осмелела Оля, снова садясь за стол.
Мама молчала. От этого молчания стало не по себе. Она взяла ложку и начала мешать сахар. Сначала медленно, потом быстрее, чай вот-вот выплеснется.
— Мам, хватит! — испуганно вскрикнула Оля.
Мама вздрогнула, чай расплескался, ошпарив ей руку. Она отдернула ладонь, чуть не опрокинув чашку. На столе образовалась коричневая лужа.
— Сейчас вытру… — Оля схватила губку и принялась убирать.
— Папа ушёл, — вдруг сказала мама.
Оля замерла с губкой в руке.
— Совсем ушёл, — добавила мама, закрыв лицо руками. Плечи её затряслись.
Оля бросила губку, подбежала и обняла её.
— Не плачь…
— Он ушёл, понимаешь? К другой. — Голос сквозь пальцы звучал приглушённо.
Теперь Оля всё поняла. Поняла, почему родители всё чаще ссорились. Она любила маму, но не считала её красивой. Та не красилась, носила скромную одежду, волосы собирала в пучок.
А вот мама Саши — её подруги — ходила по дому в ярком шёлковом халате, завивала волосы и красила губы даже дома. Когда она садилась, полы халата распахивались, открывая стройные ноги. Оле она казалась невероятно красивой.
Однажды они делали уроки у Саши, когда с работы пришёл папа. В руках у него был букет.
— Привет, девчонки! Как дела? — весело спросил он.
Не успели ответить, как из кухни вышла мама Саши, чмокнула мужа в щёку. Родители Оли никогда так не смотрели друг на друга.
— У вас праздник? — шепнула Оля подруге.
— Нет.
— А почему цветы?
— Папа просто так дарит, — пожала плечами Саша.
— А мой только на 8 Марта… — вздохнула Оля.
Теперь она поняла: папа не любит маму, потому и не дарит цветы. Наверное, та другая похожа на маму Саши. А её мама… будто выцветшая.
На мгновение Оля представила маму в ярком халате, с накрашенными губами и локонами… Нет, это была бы уже не её мама.
— А меня? Меня папа тоже не любит? — спросила она.
Папа всегда говорил, что она похожа на маму. Значит, она такая же невзрачная, и её никто не полюбит.
Мама снова молчала. Папа не вернулся ни вечером, ни через неделю… Через два месяца мама сказала, что они переезжают.
— Куда? — встревожилась Оля.
— В однокомнатную. Папа купил её для нас. Эта квартира — его, заводская.
— А школа?
— Там тоже есть школа.
— Я не поеду! Останусь с папой!
— Хватит! — резко оборвала мама. — Он теперь живёт здесь с другой.
Её лицо покрылось пятнами. «Она никогда на меня не кричала. Всё изменилось», — подумала Оля.
В новой квартире было тесно. Мама спала на кровати, Оля — на узком диване. Уроки делала на кухне. Первое время она ездила к Саше, проходила мимо старого дома, надеясь увидеть отца… Потом перестала. В новой школе друзей не нашла.
Но к отцу она всё же попала. После школы поступила на заочное, устроилась на работу. Встретила Сергея, через полгода переехала к нему. Мама отпустила её без споров. Казалось, ей даже стало легче. С тех пор, как ушёл папа, она стала замкнутой и вечно недовольной.
Однажды, гуляя, Оля показала Сергею старый дом. Он уговорил зайти.
Дверь открыла женщина — не похожая на маму Саши. В простой футболке, без макияжа.
— Вам кого?
— К папе. К Дмитрию Сергеевичу.
— У Дмитрия Сергеевича только одна дочь, — уставилась та на Сергея.
— Это мой друг, — смутилась Оля.
— Заходите. Дима, это к тебе!
Вышел отец — постаревший, с сединой. Прищурился, всматриваясь.
— Оля? Взрослая совсем…
Он растерялся, не знал, что сказать. Они так и стояли, пока женщина не пригласила их за стол.
Потом она ушла на кухню, отец стал расспрашивать про маму. Оля отвечала неохотно.
За чаем он сказал:
— Ты всё больше на маму похожа. Она была очень красивая…
В его голосе слышались вина и сожаление.
Уходя, женщина пригласила их заходить.
— Видишь, зря боялась, — сказал Сергей на улице. — Отец рад тебе.
— Не надо было идти, — пробурчала Оля.
В квартире почти ничего не изменилось. А мама теперь ютится в тесной однушке. Справедливо ли это?
Она решила больше не приходить. Но через год нарушила обещание — зашла сказать отцу о свадьбе.
Дверь открыла та же женщина — но уже без улыбки.
— Отец дома?
— Умер два месяца назад, — холодно ответила она.
— Почему не сообщили?!
— Было не до того.
— Не до того, чтобы позвать на похороны?!
— Тебе здесь больше нечего делать, — захлопнула дверь.
Дома Сергей сказал:
—Оля медленно развернулась и пошла прочь, понимая, что теперь этот дом для неё навсегда останется лишь воспоминанием.
