— Ты хоть бы спросила, прежде чем всё переставлять, — сдавленно выдохнула Надежда, сжимая в ладонях едва найденную солонку и замирая посреди кухни, будто готовясь к дуэли.
— А ты хоть раз сказала «спасибо», что я тут порядок навожу, — огрызнулась сноха и хлопнула дверцей шкафа так, что посуда зазвенела. — Здесь же был не кухня, а свинарник.
Надежда зло прищурилась. Она только вчера расставила кастрюли по полкам. Внизу — тяжёлые, вверху — лёгкие, чтобы не убиться, если упадут. Она была невысокой, потому раскладывала всё так, чтобы без лишних усилий доставать. А её высоченная сноха смотрела на мир свысока. Во всех смыслах.
Сын сидел за столом с чашкой чая, делая вид, что ничего не слышит. Когда-то он носился по этой квартире с деревянной саблей, смеясь. Теперь же воевал с матерью молчанием и равнодушием.
— Это мой дом, Верочка. И мой порядок. Я не просила помощи.
— Ну да. Но и не отказала, когда мы переехали. Уже забыла? — Верка подняла бровь. — Раз живёшь не одна, будь готова к компромиссам.
У снохи была противная привычка ухмыляться уголком рта, когда она говорила гадости.
Надежда стиснула губы. Конечно, она не забыла. Как тут забудешь? Когда Серёжа заявил, что они хотят сдать свою однушку и пожить у неё, пока копят на большую квартиру, её охватила тревога. Вроде сын отказать неудобно. С другой стороны — под рёбрами уже тогда защемило.
— Мам, ты правда ведёшь себя так, будто мы тебя выживаем, — наконец вставил Сергей. — Мы же не отбираем у тебя жильё.
— Серёжа, у каждой хозяйки свои привычки. А я здесь хозяйка, между прочим.
— Привычки вроде твоей дребезжащей мясорубки, которую только ты умеешь включать? — фыркнула Верка. — Тут вообще всё с прошлого века. Я просто пытаюсь сделать жизнь удобнее.
— Удобства пусть муж тебе обеспечивает, а не я, — резко отрезала Надежда. — Моя мясорубка работает нормально. Если у тебя руки не из того места растут — это твои проблемы.
Сергей встал и тяжело вздохнул. Надежда видела, как он посмотрел на жену, потом на неё. Внутренние весы качнулись, но, как всегда, не в её пользу.
— Мам, ну хватит. Мы просто хотим устроиться поудобнее. Это же ненадолго.
— Ваше «ненадолго» уже превращается в «навечно». Я устала жить как в общаге, — не выдержала Надежда.
Верка швырнула тряпку на стол и вышла. Сергей — за ней. Это повторялось снова и снова. Вместо разговора они просто захлопывали дверь.
Она оставляла чашки с засохшим кофе, забивала слив, включала музыку на полную громкость. Но какое-то хрупкое перемирие ещё держалось.
Пока Верка не устроила в её доме вечеринку.
Надежда пришла с работы с температурой. Мечтала о чае, тишине и купленных по скидке мандаринах, как вдруг услышала на кухне гвалт и смех.
— Мы ненадолго, — отмахнулась Верка, когда Надежда вытащила её в коридор. — Через час все разойдутся. Чай пьём.
— А сколько градусов в вашем чае? — тихо спросила Надежда, глядя на стол. — Впервые вижу, чтобы чай с селёдкой закусывали.
— Мам, какая разница? — встрял Сергей. — Через час все уйдут.
У Надежды дрожали руки и раскалывалась голова. Она хотела просто лечь. Но сперва полчаса слушала музыку, потом — как кто-то споткнулся о её туфли, матерясь. Апофеозом стал чей-то смешок: «Это что, свекровь тут живет? Ну и условия…»
— Всё, — жёстко сказала Надежда и вошла на кухню. — Ребята, это не клуб. Марш по домам.
Сергей вскочил.
— Мам! Ты что делаешь?!
— То, что давно нужно было. Гости — за дверь. Хозяйка — в кровать.
Гости оказались воспитаннее её семьи. Они забрали бутылки и ушли. Верка — с ними. А Сергей… Сергей подошёл к ней позже и выдал:
— Мама, это перебор. Ты выставила Верку дуро— Мама, это перебор. Ты выставила Верку дурочкой перед друзьями, — сказал он, а Надежда, глядя ему в глаза, вдруг поняла, что больше не боится этой тишины между ними.
