Тень минувшего на пороге
Письмо мужчины. Он жаждал бы повернуть всё вспять, но стрелок часов не вернуть…
Мы с моей ненаглядной, Людмилой, познакомились еще в школьные годы, в тихом городке под Тверью. После выпускного решили не расставаться и подали документы в техникум в Ярославле, мечтая всегда быть рядом. Грезили о своей жизни, хотели строить будущее вдвоём, но наши родители об этом и не догадывались.
Родители Люды сняли ей скромную квартиру, а мои устроили меня в общагу. Разумеется, я там не жил — сразу перебрался к ней. Но когда её родители наведывались, я словно шпион лихорадочно прятал все следы своего присутствия.
Через два года Люда забеременела. Мы оцепенели от ужаса. Сказать родителям? Немыслимо — мы боялись раскрыть нашу двойную жизнь. Страх парализовал нас. Аборт тоже не казался выходом — мы не решались. Люда родила девочку, но, раздавленные обстоятельствами, оставили её в роддоме.
После госэкзаменов мы расписались. Мы не забывали о дочери. Как только получили дипломы и немного окрепли, начали её искать, чтобы забрать домой. Но было уже поздно. Нашу крошку удочерили. Все сведения о новой семье оказались засекречены. След оборвался, оставив нас с пустотой в груди.
Мы пытались жить дальше. Позже у нас родился сын, Артём. Но память о дочери жила в нас, как незатянувшаяся рана. Мы никому не рассказывали о ней — ни родне, ни друзьям. Это была наша тайная мука, спрятанная глубоко внутри.
Однажды вечером, после тяжёлой смены, мы отдыхали дома. Вдруг — стук в дверь. Люда пошла открывать, и я услышал, как она застыла. На пороге стояла молодая девушка. Она смотрела на Люду, не отрывая взгляда, и тихо спросила:
— Людмила Сергеевна?
— Да… — голос жены задрожал.
— Я из вашего прошлого. Можно войти?
Люда, белая как мел, пригласила её на кухню и поставила чайник. Я с Артёмом остался в комнате, но сердце колотилось. Услышав рыдания Люды, я рванул к ним. На кухне, заливаясь слезами, сидела наша дочь… Она рассказала, что нашла документы и узнала, что приёмная. Решила отыскать нас — своих настоящих родителей.
Мы остолбенели. Будто время замерло. Мы начали путано оправдываться, объяснять, как страх и молодость толкнули нас на этот шаг. И, к нашему изумлению, она поняла. Простить было не просто, но она смогла. Теперь мы общаемся, хоть путь к этому был тернист.
Но не всё так гладко. Артём, наш сын, узнал правду и не может принять её. Он смотрит на нас с упрёком, обвиняет, что мы бросили его сестру. Его гнев ранит нас — мы и так живём с вечным грузом вины. Он не верит, что мы искренне раскаиваемся, что каждый день корим себя.
Как достучаться до него? Как доказать, что наша боль не слабее его обиды? Мы хотим вернуть покой в семью, но пока перед нами лишь стена его неприятия…
