СМЕРТЕЛЬНО НЕНАВИДЕЛ… И ВОСХИЩАЛСЯ
Помятый листок бумаги лежал в самом дальнем углу ящика её стола, придавленный заявлением об уходе. Я поднял его — и сердце дрогнуло. Будто кто-то шепнул: это не просто бумага. Это письмо. Для меня.
В памяти всплыло детство. Как мы с дворовыми мальчишками играли в разведчиков — писали невидимые послания уксусом, а потом нагревали листы над печкой, чтобы проявились буквы. Мы с ней, с Таней, как-то даже смеялись над этим, болтали в курилке, будто я не её начальник, а обычный паренёк, тайно влюблённый.
Не дожидаясь конца смены, я рванул домой. Руки дрожали, когда я поднёс листок к конфорке… И слова проступили. Чёткие, обожжённые болью.
«Если ты это читаешь — значит, догадался, как раскрыть тайну. Значит, не всё кончено. Но знай: унижая меня, ты раздавил всё, что во мне к тебе теплилось. Тебе нравилось видеть, как мне больно. Ты забыл, что даже в самых холодных глазах живёт душа. Да, я могла отомстить. Но тогда стала бы тобой. А я — не ты. Прощай. Не ищи.»
Перечитал раз десять. Каждое слово прожигало сердце. В голове звенело: за что я её так ненавидел? Почему?
Когда Таня впервые вошла в кабинет, будто распахнули форточку — и в серый офис ворвались солнце, ветер с Волги, аромат сирени. Я не верил в любовь с первого взгляда, но тогда… тогда понял, что это. В ней не было гламура. Но была искра. Сила. Что-то, от чего мужчины замирали, а я — сгорал.
Я знал женщин. Многих. Ухоженных, хищных, с голосами, насквозь пропитанными игрой. Я читал их, как открытую книгу. Получал, что хотел. Ужины, подарки, ночи — и свободен. Меня всё устраивало. Я держал дистанцию.
Но с Таней… Я мечтал прижаться к её спине, слушать, как она засыпает. Терять себя в её волосах. Быть не директором — просто мужчиной, который готов отдать все козыри за право быть рядом.
Она была моей сотрудницей. Надёжной. Тише воды. Умнее всех. Я сваливал на неё самые сложные отчёты. Она не жаловалась. Я мог орать — она молчала. Но это молчание било больнее криков. В нём была сила, от которой мне хотелось падать на колени.
И я унижал её. Снова и снова. Дразнил, давил, провоцировал. Хотел сломать, чтобы потом собирать по кусочкам. Мечтал увидеть слёзы. Воображал, как буду утешать, шептать: «Прости, я дурак…». Но она не плакала. И не уходила. Сжималась в комок — и становилась крепче. А я — слабее.
Я носил ей конфеты. Ловил её взгляд. Бросал небрежные фразы. Надеялся, она поймёт: я не начальник. Я — мужчина, который теряет разум.
Однажды не выдержал — обнял. Крепко, но нежно. Она отстранилась, посмотрела прямо. Без злости. Без страха. Без ничего. И мне показалось — она видит меня насквозь. Это добило.
Я не мог признать, что она мне ровня. Хотел подчинить. Приручить. Доказать себе: она — пустое место. А внутри сгорал.
Пытался дразнить. Громко говорил по телефону с другими, приглашал их на обед при ней. Она не реагировала. И это сводило с ума.
Я был уверен — она чувствует. Тоже хочет. Ждёт момента. Просто держится. Но скоро сдастся.
Я знал — работа ей нужна. Значит, останется. Вытерпит. А потом станет моей. Я всегда получал, что хотел.
Но в понедельник её не было. Телефон не отвечал. Проект завис. Я метался, как зверь в клетке. Ждал, что она войдёт, извинится. Но её не было.
Словно испарилась. Как утренний туман. Как сон, который не вспомнить. Она ушла — тихо, резко, навсегда.
А я… Тот, кто думал, что держит всё под контролем, остался с пустотой. С письмом, где — правда. Она оказалась сильнее. Чище. Ушла первой.
Теперь мне не хватает даже её упрёков. Ненавидел её. А на самом деле… просто не умел любить.
