«Алиска была всего лишь пробным шаром» — бросила мне свекровь бывшего мужа.

Эта история — не сюжет для мелодрамы. Это моя жизнь. Жестокая, несправедливая, но правдивая.

Когда нашей дочке Алисе исполнилось шесть месяцев, её отец, Дмитрий, растворился в воздухе. Оказалось, у него была другая. Ни объяснений, ни прощаний — просто вышел из дома и не вернулся. Оставил нам квартиру, за что, конечно, спасибо. Но с тех пор — ни копейки. Ни алиментов, ни подарков, ни звонка в день рождения дочери. Он вычеркнул нас. А позже я узнала — у него уже трое детей от той, ради которой нас предал.

Однажды, стиснув зубы от унижения, я попросила его помочь собрать Алису в школу. В ответ — ледяное:

«У меня трое своих. Их кормить надо…»

Родителей у меня нет, родни — тоже. Тянула всё одна. Работала по ночам. Рыдала в подушку, чтобы дочь не слышала. Никого рядом. Даже свекровь, Галина Ивановна, отвернулась. А потом и вовсе вынесла приговор:

«Ты что, решила, Алиса — это навсегда? Для Димы она была пробной версией. Первый блин комом. А настоящие внуки — те, что у него сейчас! Вот его семья!»

До сих пор не пойму — за что она ненавидела Алису? Когда я рожала, свекровь сияла, в роддом приезжала с букетами. Клялась быть рядом. Куда это всё исчезло?

В седьмом классе у Алисы случилась беда — мне срочно требовалась операция. Лежать в больнице две недели, а ребёнка одного не оставить. Собрав волю в кулак, пошла к Галине Ивановне — может, посидит с внучкой? Не долго — просто накормит, убедится, что всё в порядке.

Ответ убил:

«Пусть поживёт… Но не за просто так! И справку принеси, что здорова. У меня внуки бывают, не хватало, чтоб она их заразила!»

Я встала, кивнула — и рванула к выходу. Быстро, чтобы не разрыдаться при ней. Но на улице — сдала. Рухнула на скамейку, дрожа. Домой идти не могла — Алиса не должна видеть меня в слезах.

Тут подсела соседка — Татьяна Семёновна. Пожилая женщина, которую все уважали, но в чью дверь редко стучались. Она тихо спросила, что случилось. И вдруг — без удержу — я вывалила всю правду. Про мужа, свекровь, операцию. Она слушала молча. Потом сказала:

«Пусть Алиса у меня побудет. Присмотрю. Денег не надо — свои же люди».

Я не нашла слов. Но согласилась.

Операция прошла удачно. Через три недели вернулась домой. И — о чудо! — меня ждали. Татьяна Семёновна накрыла стол, Алиса взахлёб рассказывала, как они пекли блины и читали сказки. Это было… по-домашнему.

С тех пор мы — семья. Татьяна Семёновна стала для Алисы бабушкой. Настоящей. С теплом, заботой, без фальши. Теперь она мечтает выдать меня замуж. За хорошего мужчину. Чтобы кто-то наконец полюбил меня так, как я того стою.

А я? Не знаю. Но уверена в одном: лучше чужой, ставший родным, чем родня, от которой веет холодом.