Сегодня снова думала о том, как несправедлива жизнь. «Вы с сыном разошлись — ваше дело, но я хочу видеть внука!» — горячо говорила мне Нина Геннадьевна, мать бывшего мужа. Тогда её слова звучали так искренне, что я поверила. А теперь, глядя на её равнодушие, понимаю: у моего Сережи нет ни отца, ни бабушки. Не потому, что их нет в живых, а потому, что они сами вычеркнули нас из своей жизни.
Сережа остался без них обоих, хотя они здоровы и живут своей жизнью. Мой бывший муж, Виктор, никогда не был святым, и я не питала иллюзий. Когда брак распался, я даже не удивилась — он сам выбрал этот путь. Но Нина Геннадьевна… Она клялась, что развод не изменит её отношения к внуку, что Сережа для неё — родной. Я поверила. И зря. Как только у Виктора появились новые дети, она словно забыла, что у неё есть ещё один внук.
Мы с Виктором прожили вместе семь лет. Жили в Нижнем Новгороде, в уютной двушке недалеко от Кремля. Но всё рухнуло, когда он начал встречаться с коллегой. Я сразу заметила, как он отдалился, стал холоден. А потом нашла переписку в телефоне — и этого хватило. Я подала на развод. Виктор не сопротивлялся, не просил остаться. Уходя, даже не попрощался с Сережей. Нашему сыну тогда было пять, и он не понимал, почему папа больше не приходит. Плакал, спрашивал, когда он вернётся. А я не знала, что ответить.
Алименты Виктор платил, но смешные — пришлось судиться. Именно тогда Нина Геннадьевна позвонила. «Развод — ваше дело, но Сережа — мой внук!» — сказала она так убедительно, что я ей поверила. Первое время она действительно старалась: приезжала, привозила гостинцы, водила его в парк, даже брала к себе на выходные. Мои родители далеко, в Волгограде, и помощи от них ждать не приходилось. Нина Геннадьевна казалась мне спасением, а для Сережи — родной душой, которая хоть немного заменяла отца.
Но всё изменилось, когда в новой семье Виктора родился ребенок. Визиты Нины Геннадьевны стали реже. Она объясняла: «Нужно помогать невестке, у меня теперь столько хлопот!» Но всё же находила время для Сережи. А потом… родился второй. И она пропала.
Перестала приезжать. Не звонила. Даже на день рождения Сереже не позвонила — представьте? Я писала, звонила — в ответ либо молчание, либо отговорки. Даже на его звонки она не отвечала. Сережа перестал спрашивать. А вчера зашла на её страницу — там куча фотографий с новыми внуками, счастливые подписи, сердечки. А о них Сереже — ни слова.
Сереже уже десять. Он всё понимает. Не плачет, но я вижу: ему больно. Спрашивает, почему бабушка его больше не любит. А я не знаю, как объяснить, что взрослые иногда просто сдают назад.
Теперь мы с ним вдвоем. Я сделаю всё, чтобы он не чувствовал себя брошенным. А Нина Геннадьевна… Пусть хвастается фотографиями, пусть рассказывает, какая она заботливая. Мы-то знаем правду. И от этой правды так горько.
