Вот адаптированный и перефразированный вариант вашей истории:
Я, моя мать и сестра — словно люди с разных планет.
Квартира в Твери, где я живу с мужем и ребёнком, по документам принадлежит мне. Когда-то в ней жили мои дед и бабушка по отцу. После свадьбы родители построили дом в пригороде и уехали туда, оставив квартиру отцу. Но дело не в квадратных метрах, а в том, как родные люди стали чужими, а их жадность и подлость оборвали последние ниточки, что ещё связывали нас.
Я родилась первой, а через два года на свет появилась сестра Даша. Мы жили в этой квартире, пока мне не стукнуло десять. Потом родители развелись. Мать забрала Дашу и уехала к бабушке, а я осталась с отцом. С тех пор мы виделись раз в полгода — и то только потому, что бабушка уговаривала отца отпустить меня в гости. Эти визиты были скорее повинностью, чем радостью.
Мать всегда твердила, что хотела забрать меня, но не могла — не хватало денег. Когда мне исполнилось шестнадцать, она наконец позвала меня к себе. Но я уже привыкла к тихой жизни с отцом — без криков, без вечного хаоса. В их доме было тесно, как в коммуналке: мать, Даша, бабушка, тётя и её трое шумных детей, вечно деливших пространство. Я не хотела туда. Да и бросить отца одного казалось предательством. Я отказалась, и с тех пор мать обвиняла меня в том, что я выбрала его, а не её.
Квартиру мы с отцом приватизировали на четверых: меня, его, мать и Дашу. Отец пытался лишить их долей, но не смог. Когда мне исполнилось восемнадцать, он женился на давней знакомой. Не хотел приводить мачеху в дом, пока я росла, поэтому переехал к ней, оставив квартиру мне. Он помогал деньгами, платил за коммуналку, поддерживал, пока я не закончила учёбу и не начала работать.
Мать же рассказывала другую историю: будто отец выгнал её, отнял меня, чтобы не платить алименты, и настраивал против неё. Утверждала, что боролась за меня в суде, но проиграла. Правда в том, что суд действительно был, но отцу оставили меня, потому что мать не могла дать мне достойную жизнь. Её сказки — лишь попытка оправдать своё равнодушие.
В двадцать пять я вышла замуж за Дмитрия. Тогда мать с Дашей объявились с требованием разменять квартиру. Отец, устав от их притязаний, переписал свою долю на меня и сказал: «Разбирайся сама». Он просто ушёл, оставив меня одну в этом водовороте. Два года, включая время, когда я была беременна, они превращали мою жизнь в кошмар. Они выставили свою долю на продажу, хотя в двушке не было отдельных комнат. Угрожали подселить посторонних, даже пытались ворваться и жить с нами, не считаясь с моими границами.
В конце концов мы с мужем, скрепя сердце, взяли ипотеку и выкупили их долю. Отец помог деньгами. Дмитрий переоформил свою часть на меня, и теперь квартира целиком моя. Но мать и Даша до сих пор злятся, что получили «мало». Деньги они потратили на отдых, наряды, машину и ремонт у бабушки, не думая о будущем.
Даша завидует. Ей обидно, что она ушла с матерью, а я осталась с отцом, который дал мне образование и оставил жильё. Я жила спокойно, а они ютятся в бабушкиной хрущёвке с роднёй. Даша не училась, работает за копейки, снимает квартиру с мужем. Но разве я виновата в их выборе? Они могли купить жильё, но предпочли сиюминутные радости.
Теперь я живу с Дмитрием и дочкой. Навещаем отца и его жену, которая относится к нашей малышке как к родной. Иногда видим деда — бабушки уже нет. Мать и Даша для меня — чужие. Мне не интересно, как у них дела, и я не нуждаюсь в их упрёках. Но есть одна заноза — соседка Галина Ивановна. Она дружит с матерью и при каждой встрече бросает на меня косые взгляды, шепча, что я «обделила» Дашу.
Когда отец уехал, Галина Ивановна уговаривала меня пустить мать и Дашу в квартиру. Теперь она судачит, передаёт матери мои новости и ноет, как Даша мучается в тяжёлых условиях. Я не хочу этого слушать, но она не унимается, требуя «честности». Её слова — как нож в сердце, но я не собираюсь оправдываться.
Мне плевать на их обиды. Какое может быть родство, если мать годами не замечала меня, а во время моей беременности грозилась поселить в моём доме каких-то чужаков? Настоящая мать так не поступает. Почему она почти не общалась со мной? Почему не билась за меня, когда я была ребёнком? Она сама сделала нас чужими. Даша могла включать голову, а не спускать деньги на ветер. Их выбор — не моя вина. Я живу своей жизнью и не оглядываюсь назад.
