«Это не семья, а коммуналка!» — воскликнула мать, окинув взглядом наш быт.
— Да тут не дом, а проходной двор! — с горечью процедила мать, впервые за год приехав к нам в Лыткарино. — Ты с утра до ночи в хлопотах, а твой муж где-то в облаках! Каждый в своём углу. Где совместные заботы? Где душевность, которая должна быть в семье?
Её слова, будто лезвие, скользнули по живой плоти. Мне, тридцатитрёхлетней Алевтине, привыкшей к её придиркам, было горько это слышать. Мать всегда находила изъяны: то платье не по фигуре, то жизнь не по правилам. С детства она видела во мне лишь промахи, и я научилась отмахиваться от её слов. Но теперь, окинув взглядом наш дом, я задумалась: а вдруг она права? Что она понимает в семье, бросив отца, когда мне не было и семи? И всё же её взгляд, холодный и пронзительный, заставил меня усомниться в привычном укладе.
Мать живёт в Архангельске и навещает редко. Но каждый визит — словно смотр войск. Она замечает всё: от неумытого подоконника до пауз в разговорах с мужем. Она желает мне добра, я уверена. Беспокоится за меня, за внуков — двух сорванцов, ещё не доросших до школы. Но её фраза о том, что мы — не семья, ударила больнее всего.
Мы с мужем Вячеславом вместе уже восемь лет. Страсть, пылавшая в начале, давно остыла, сменившись буднями. Я кручусь между детьми, плитой и секциями, а Вячеслав растворяется в работе. Его офисные будни начинаются на рассвете и заканчиваются затемно, домой он является, когда мальчишки уже спят. Пробки, усталость — я всё понимаю. Но порой его отсутствие кажется вечностью.
— Ты уверена, что он в офисе до ночи? — ехидно цедит мать, прищурившись. — Кто теперь засиживается допоздна? Может, он и не на работе?
Я отмахиваюсь. Вячеслав — не тот, кто шатается по чужим кроватям. Да, в выходные он может сорваться с друзьями на охоту или пропустить стаканчик у пивной палатки. Но измены? Нет, в этом я уверена. Хотя иногда ловлю себя на мысли, что понятия не имею, чем он живёт вне стен дома.
— Он же детей не видит! — продолжает мать, и голос её дрожит от негодования. — Это не отец, а постоялец в твоей квартире!
И здесь мне нечего ответить. Вячеслав действительно чужой для детей. Он не в курсе, что младший, Тимур, ходит к ортопеду из-за спины, а старший, Глеб, занимается с дефектологом. Я таскаю их по врачам, записываю на кружки, готовлю к первому классу. Вячеслав же считает, что его дело — приносить деньги. И он их приносит, спору нет. Но разве этого достаточно?
Дома он — призрак. Ни гвоздя вбить, ни табуретку починить. Инструментов нет, а на мои просьбы — вечное: «Устал», «Некогда», «Не моё». Если приходит раньше, утыкается в телефон или пропадает в онлайн-игре. Дети? Может огрызнуться, если они шумят, или отослать их в комнату. Я заступаюсь — дети же должны бегать и кричать! Но в глубине души понимаю: он их не знает.
Мать смотрит на меня с упрёком:
— Это не семья, Алевтина. Вы просто соседи. Разве так должно быть?
Я пытаюсь защититься. У нас обычная семья, как у всех. Да, Вячеслав ленив, но не скандалит, не тиранит, не требует звезды с неба. Кормит, содержит — разве плохо? На форумах пишут страшилки: мужья пьют, бьют, гуляют. А у нас? Тишина. Он даже мать мою терпит, хотя многие тещ в квартиру не пускают. Разве это не плюс?
Но её слова сверлят мозг. А вдруг она права, и мы лишь притворяемся семьёй? Дети растут без отца. Я стараюсь дать им всё: ласку, заботу, знания. Но одной тяжело. Иногда мечтаю, чтобы Вячеслав взял их в парк, спросил, как дела. Но он не спрашивает, и в душе зияет пустота.
Развод? Страшно. Как я одна с двумя детьми? Да и кто сказал, что другой будет лучше? Может, сходить к психологу, попытаться спасти то, что осталось? Или просто плыть по течению, надеясь, что жизнь сама расставит всё по местам?
Мать уехала, а её слова остались. Я смотрю на сыновей, на мужа, прилипшего к экрану, и спрашиваю себя: это и есть семья? Или я просто боюсь признать правду?
