На свадьбу меня не позвали, потому что я «чужая», но когда понадобилась крыша над головой — внезапно оказалась «родной».
Мой сын женат уже почти десять лет. Его избранница пришла в наш дом с багажом прошлого брака и маленькой дочкой Катей. Я приняла их обеих без лишних вопросов. Помогала, как могла: и рублём, и добрым словом, сидела с ребёнком, чтобы молодые могли выбраться в кино или просто выпить чаю вдвоём. Я делала всё, как положено заботливой матери — и ради сына, и просто потому, что иначе не умею.
С невесткой, Алёной, у нас не было душевных посиделок за разговорами, но и скандалов не случалось. Она держалась отстранённо, но я не лезла в душу. Её первый муж исправно платил алименты, но в жизни дочери не участвовал. А вот мой сын, Игорь, по сути, стал для Кати настоящим отцом: водил в школу, лечил ангины, читал на ночь Чуковского и даже терпеливо объяснял, почему не стоит рисовать кота на новых обоях.
А прошлой осенью случилось то, что оставило в душе занозу. Катя, которую я искренне считала внучкой, вышла замуж. Казалось бы, праздник, салюты, шампанское… Но нас с Игорем не позвали. Прямо так и сказали: «Только для самых близких». И тут я вдруг осознала — мы, оказывается, не близкие. Мы — посторонние.
Сын промолчал. Но я видела, как ему больно. Он не знал, что сказать, куда деть руки. Ведь это он растил эту девочку. Это он бегал по утрам за ванильными круассанами, потому что «тетя в булочной печёт самые вкусные». А теперь под марш Мендельсона рядом с Катей шёл её биологический отец — человек, знакомый ей разве что по переводам на карту. А мой Игорь сидел дома. И молчал. Мы оба молчали. Только внутри всё горело.
Я пыталась забыть. Не получилось.
А недавно — звонок. Алёна.
— Зоя Петровна, вот какой вопрос. Катя (та самая «не ваша» внучка) ждёт ребёнка. С мужем пока ютимся у нас, но тесно, неудобно. Думали… У вас же есть та однокомнатная в Чертанове? Может, пусть поживут там? Всё же родные люди, а не какие-то случайные жильцы.
Я даже растерялась. Квартирка, доставшаяся мне от тёти Гали, приносила скромный, но важный доход — пенсия-то у нас не царская. И вот теперь я внезапно стала «бабушкой», «роднёй», «членом семьи».
А где же вы все были прошлой осенью, когда мою «внучку» выдавали замуж? Разве тогда я была недостаточно родной? Разве мои слёзы ничего не значили?
Я задала себе простой вопрос: разве семья — это только тогда, когда удобно?
И знаете что? Нет. Не бывает так.
Я пока не ответила. Сказала, что подумаю. Но сердце уже решило. Может, я и ворчливая старушка, но память у меня отличная. И самолюбие тоже. Квартира — не жалко. Жалко, что десять лет тепла, заботы и бессонных ночей стёрли одним росчерком пера.
Не знаю, как Игорь до сих пор живНо, видимо, у каждого своя правда, а уж семья — вещь куда сложнее, чем свадебные фотографии и метры жилплощади.
