Моя единственная дочь, Светлана, недавно бросила мне в лицо упрёк, что я не помогаю ей деньгами. Она ставит мне в пример родителей её мужа, которые постоянно их поддерживают. Но как можно сравнивать меня, пожилую пенсионерку, с преуспевающими бизнесменами, которым едва перевалило за сорок?
Я родила Свету поздно, в 45. Мы с мужем годами мечтали о ребёнке, но всё было напрасно. Когда наконец появилась наша девочка, это казалось чудом. Мы души в ней не чаяли, отдавали ей всё, что могли, хоть и жили скромно. Света росла окружённая любовью, и я была уверена, что она это ценит.
Но судьба оказалась жестокой — мой муж ушёл слишком рано. Свете только исполнилось семь, она как раз пошла в первый класс. Я осталась одна, без поддержки, и дни напролёт крутилась как белка в колесе, чтобы поднять дочь. Когда она окончила школу, я уже была на пенсии. Жизнь была не сахар, но я ни разу не пожалела о своём выборе.
Света всегда казалась мне неприхотливой. Никогда не просила дорогих вещей, модных платьев или новых игрушек. Довольствовалась тем, что было, — по крайней мере, мне так казалось. После школы она поступила в институт и подрабатывала в кафе. Там она и познакомилась со своим будущим мужем, Денисом.
Он был настоящим щёголем — встречал её с огромными букетами, осыпал дорогими подарками, водил в лучшие рестораны. Моя девочка буквально расцвела, глаза её светились. Вскоре они сыграли свадьбу. Я радовалась за неё, хоть сердце чуяло — их жизнь пойдёт совсем иной дорогой.
Перед свадьбой я узнала, насколько обеспечена семья Дениса. Его родители владели сетью строительных магазинов по всей области. Они могли себе позволить всё. На торжестве они вручили молодым ключи от новой машины, а во время тоста объявили: как только появится внук — подарят квартиру. Я онемела. Моя пенсия разве что на коляску хватит. Но я успокаивала себя: главное, что дочь счастлива. Чего ещё желать?
Через два года у Светы и Дениса родилась дочь, Катюша. Родители Дениса, как и обещали, купили им трёхкомнатную квартиру. Я радовалась за них, приезжала нянчиться с внучкой, привозила самовязаные кофточки и деревянные игрушки. Но потом Денис заявил, что мечтает о большом доме — мол, детей должно быть трое, а в квартире тесно. Они начали стройку коттеджа под Москвой. Родители Дениса, конечно, тут же помогли.
А потом Света приехала ко мне. Сидела, не поднимая глаз, нервно перебирала бахрому шарфа.
— Мам, ты не могла бы нам немного помочь? — тихо спросила она. — Стройка выходит дороже, чем рассчитывали. Хочу переделать кухню, но… стыдно снова просить его родителей.
Я вздохнула. Моей пенсии едва хватает на лекарства и коммуналку, но отказать не смогла.
— Светик, ты же знаешь, у меня небогато. Вот, возьми тридцать тысяч, это всё, что есть.
Но она вдруг резко вскинула голову, глаза заблестели от злости.
— Ты серьёзно? Тридцать тысяч — это вообще ни о чём! Его родители нам и свадьбу оплатили, и машину, и квартиру, а ты… Что ты нам дала? Я чувствую себя как сирота! Мне стыдно перед ними!
Её слова ударили, будто ножом. Света, моя девочка, ради которой я пахала сутками, смотрела на меня с таким презрением, что у меня дрогнули руки. Она хлопнула дверью, оставив меня в пустой тишине хрущёвки.
Я ждала, что она остынет, поймёт, что нельзя ставить на одну доску мои копейки и их миллионы. Но прошёл месяц, а звонка так и не было. Неужели деньги для неё важнее матери? Неужели она забыла, как я ночами не спала, чтобы у неё было что покушать? Я отдала ей всю себя, а теперь она стыдится меня, потому что не могу выложить полмиллиона на её новую кухню.
Сердце ноет, будто раненое. Листаю альбом — вот она, маленькая, смеётся у меня на руках. Неужели эта девушка, полная обиды, та самая Светочка? Я боюсь, что в старости останусь одна, и её молчание уже кричит громче любых слов. Разве семья — это только про деньги? Но я всё ещё верю, что она одумается… хоть с каждым днём эта вера гаснет.
