Моя семья казалась мне нерушимой крепостью. Конечно, с мыслями вроде «Кто без греха?» — особенно когда речь заходила о моей свекрови, Зое Петровне. Мы с ней никогда не были душа в душу. Она смотрела на меня, будто я последняя аферистка, умыкнувшая её сынишку из-под тёплого бока. Но, несмотря на лёгкое недопонимание, я спокойно доверяла ей самое дорогое — нашего четырёхлетнего Стёпку. Ну, бабушка же, куда она денется?

Когда работа с мужем закрутила нас, как веник в бане, решили, что дважды в неделю Зоя Петровна будет забирать Стёпу из садика в нашем городке под Тулой. В теории — идеально: ребёнок с бабулей, мы с головой в делах. Но вскоре я заметила неладное.

Стёпа стал вялым, как осенняя муха. В дни её визитов он виснул на мне, ревел в три ручья и умолял: «Мамочка, не отдавай меня!» Сперва думала — просто капризы, то ли игрушку в саду не дали, то ли каша невкусная. Но тревога нарастала. После возвращения он сидел, как мышь под метлой, отказывался от котлет, а однажды, когда зазвонил телефон и я сказала: «Это бабушка», — он шмыгнул под стол, будто увидел Бабу-ягу.

Разговор назрел. Сначала сын молчал, прижимался ко мне, дрожа, как заяц на охоте. Но я пообещала: «Расскажешь — больше к ней не поедешь». Тогда он всхлипнул:

— Мам… Она говорит, что я плохой. Кричит, если шумлю. А однажды заперла в комнате и сказала: «Сиди, думай о поведении!»

У меня в глазах потемнело, а руки впились в диван так, что пальцы онемели.

— Долго сидел? Один?

— Да… А когда плакал, она злилась ещё больше.

Дыхание перехватило. Мой малыш, мой солнечный зайчик, запертый, как преступник, со своими страхами! В тот миг во мне что-то переломилось.

Муж, Дмитрий, сначала не поверил: «Мама не могла…» — но, увидев Стёпины слёзы, окаменел. Мы поехали к Зое Петровне. Встретила нас с привычным высокомерием, но когда я спросила прямо: «Зачем вы запирали моего ребёнка?» — её лицо исказилось.

— Он невоспитанный! Я его в рамки ставлю!

— Рамки? — голос мой задрожал. — Это вы называете воспитанием? Держать малыша в заточении, пока он ревёт от страха?!

Молчание. Дмитрий смотрел на мать с таким разочарованием, будто она подменила ему детство. В тот день мы решили — Стёпа к ней больше не пойдёт. Дмитрий ещё пытался сохранить отношения, но я не смогла. Простить такое? Да я скорее сама научусь летать!

Прошло время. Стёпа снова смеётся, играет в «казаков-разбойников», не шарахается от каждого звука. А я усвоила: если ребёнок плачет без причины — причина есть. Спрятана, как клад, но мы обязаны её откопать. Даже если придётся перевернуть все авторитеты с ног на голову. Теперь я точно знаю — своего сына я доверю только тому, кто видит в нём не обузу, а счастье.