**Дневник.**
Сегодня свекровь, Нина Степановна, прошептала мне в спину, пока муж уходил: «Ты же знала, что он тряпка».
Зачем столько мяса? ворчала она, копаясь в холодильнике. На троих хватило бы и половины.
Я молча резала лук для салата. Слёзы катились, но не от лука. От того, что каждый день одно и то же: замечания, критика, вечное недовольство.
Картошка вся мягкая, не унималась она. Где покупаешь? В первом попавшемся ларьке?
На рынке, Нина Степановна. Там, где всегда.
Ну да, ну да. А толку-то. Деньги на ветер.
Я положила нож, глубоко вздохнула. Пять лет замужества, и каждый день как будто я не хозяйка, а прислуга. А муж, Кирилл, делает вид, что не слышит.
Кирилл, обед готов! позвала я в гостиную, где он лежал на диване с телефоном.
Сейчас, минутку, буркнул он, не отрываясь от экрана.
Какая минутку?! возмутилась Нина Степановна. Еда стынет, а он в игрушки играет! Кирилл, иди немедленно!
Сын покорно отложил телефон и зашёл на кухню. Сел напротив меня, рядом с матерью.
Что на обед? спросил он, разворачивая салфетку.
Борщ и котлеты.
Опять борщ? поморщилась свекровь. У меня от него изжога. Света, ты же знаешь, мне кислое нельзя.
Без сметаны можно. Я специально лимон не клала.
Всё равно кислятина. И зачем столько капусты? Кирилла же потом пучит.
Я посмотрела на мужа, надеясь, что он хоть что-то скажет. Но он молча хлебал суп, будто это его не касалось.
В следующий раз сварю просто бульон, сдалась я.
То-то же. Раньше люди щами питались и ничего, здоровее были.
Обед прошёл в привычном молчании. Нина Степановна кромсала каждое блюдо, Кирилл кивал, а я считала минуты до конца этой пытки.
После еды свекровь ушла смотреть сериалы, а я стала убирать со стола. Кирилл потянулся к дивану, но я остановила его.
Нам надо поговорить.
О чём? недовольно обернулся он.
О твоей матери. Я больше не могу так.
Что она такого сделала?
Всё! Каждый мой шаг под микроскопом. Я в своём доме чувствую себя чужой.
Ну, мама просто привыкла контролировать. Она всю жизнь хозяйкой была.
А я кто? Временная жиличка?
Кирилл почесал затылок.
Свет, не драматизируй. Она же пожилая, ей трудно перестраиваться. Потерпи немного.
Пять лет терплю! Когда она перестроится?
Чего ты хочешь? Чтобы я маму на улицу выгнал?
Хочу, чтобы ты сказал ей: здесь хозяйка я. Твоя жена.
Он покачал головой.
Я не могу с ней так разговаривать. Она меня вырастила.
А я что, не семья?
Конечно, семья. Но мама у меня одна.
В груди стало холодно. Каждый раз одно и то же: мать важнее.
Понятно, прошептала я, сжимая кулаки.
Свет, ну не обижайся. Просто пойми её.
Он потянулся погладить меня по плечу, но я отстранилась.
Иди к маме. Она, наверное, соскучилась.
Он постоял, развернулся и ушёл. Я осталась одна на кухне с грязной посудой и тяжёлыми мыслями.
Мы познакомились с Кириллом в университете. Он казался таким надёжным, спокойным не то что мои бывшие, вечные крикуны. Он никогда не повышал голос, всегда вежливый. Правда, иногда слишком мягкий, но мне тогда казалось, что это даже хорошо. Устала от скандалов в родительском доме.
Свекровь я впервые увидела на свадьбе. Нина Степановна тогда показалась строгой, но доброй. Говорила, что будет любить меня, как дочь.
Первые проблемы начались, когда мы сняли квартиру рядом с её домом. Она стала приходить каждый день: то соль забыла, то ещё что-то. А заодно критиковать мою уборку.
Света, почему пол такой тусклый? Моющим не тем пользуешься?
Или:
В спальне воздух спёртый. Проветривай чаще.
Я старалась не обращать внимания. Думала, просто переживает за сына. Но замечания становились всё злее.
Потом Кирилл потерял работу. Денег на аренду не хватило, и Нина Степановна «великодушно» предложила нам пожить у неё. Временно.
Это «временно» затянулось на три года. Кирилл устроился в контору за копейки, но съехать мы так и не смогли. А свекровь перестала скрывать, что считает меня неподходящей парой для сына.
У моей подруги Галины невестка золото! говорила она. Дом как с картинки, и мужа уважает.
Намёк был прозрачен: я не уважаю.
Сегодня, вымыв посуду, я зашла в ванную, посмотрела в зеркало. Мне тридцать, а выгляжу на сорок. Недосып и стресс сделали своё дело.
Из гостиной доносился телевизор и разговор свекрови с сыном. Она рассказывала про соседку, которая «опять неправильно паркуется».
Надо бы поговорить с ней, ворчала Нина Степановна. Но ты же знаешь, какая она грубая.
Мам, не связывайся, отвечал Кирилл.
Правильно. С дурами нечего разговаривать.
Я поняла: это не только про соседку.
Вечером попыталась поговорить с мужем снова. Дождалась, когда свекровь уснёт, и села рядом.
Кирилл, мне плохо здесь. Я знаю, тихо сказал он, не глядя на меня.
Тогда почему ничего не меняется?
Боюсь, прошептал он. Она же меня одна
Я кивнула. Всё поняла.
На следующий день, пока они спали, я собрала вещи. Только свои. Оставила записку: «Не вини себя. Просто мне нужно дышать».
Уходила тихо, как призрак. Дверь закрылась и впервые за годы стало тихо внутри.
