Часы тикают
Так что же нам делать, доктор? голос Людмилы дрожал. Годы попыток, обследований, слёз и вот он, последний шанс, профессор с громким именем.
Что делать? Жить. Или его взгляд скользнул по ней, затем по Александру, сменить партнёра. Вам, милочка, скоро сорок. Часики-то тикают. Родить вы сможете. Но, скорее всего, не от него.
Прямолинейность профессора Соколова коллеги называли недостатком, пациенты жестокостью. Но для Михаила Леонидовича это было единственной формой милосердия. Он видел, как годы уходят впустую, как женщины после сорока остаются ни с чем, обманутые пустыми надеждами. Считал своим долгом рубить правду-матку, как бы больно ни было.
Вы не верите в чудо, доктор? спросила Людмила. Думаете, у нас совсем нет шансов?
Шансы есть всегда, но я верю в цифры, отрезал Соколов. А они, увы, безжалостны. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, которая украдёт у вас последние годы. Если хотите пробуйте новые методы, но факт в том, что вы оба здоровы. Идиопатическое бесплодие часто кроется в психологии. Решайте сами.
Конечно, Людмилу предупреждали, что Соколов бывает резок. Но одно дело слушать чужие истории, другое слышать такое о себе.
В машине они молчали.
Слова «найти другого мужа» висели в воздухе, как тяжёлый дым. Людмила смотрела на Сашу, с которым прошла и огонь, и воду. «Бросить его? думала она. После всех лет, когда мы были одним целым? Делили не только быт, но и каждую неудачу? Ради призрачного шанса родить от кого-то другого? Не стоит».
Может, это расплата? нарушил тишину Александр. Мы столько лет откладывали детей, думали только о карьере
Не надо так, перебила Людмила. У нас есть любовь. Честно говоря, я устала бороться. Хочу просто жить. Нам хорошо вдвоём. Можно быть счастливыми и без детей. Разве не так было раньше?
Саша молча сжал её руку.
Десять лет они были не просто мужем и женой. Они были командой: делили пополам всё от бутерброда с красной икрой после первой крупной сделки до бессонных ночей над бизнес-планами. Детям не было места их общим ребёнком стал успех. Квартира, машина, дача всё это было их совместным достижением.
После визита к Соколову Людмила наконец выдохнула. Они взяли двух кошек давно мечтали, но откладывали из-за возможного ребёнка, купили уютный домик в Подмосковье и смирились с тем, что родителями им не стать. Решили довериться судьбе и жить, как получится.
А через полтора года случилось чудо две полоски.
Родился Илья. Людмила с головой окунулась в материнство, став идеальной мамой по всем книжкам. Саша ещё больше погрузился в работу, превратившись в образцового отца и добытчика. Со стороны их семья казалась нерушимой. Их брак выдержал испытание бесплодием и увенчался поздним счастьем. Но даже скалы разрушаются не от ударов, а от медленной, подтачивающей их воды.
Людмила была старше Саши на пять лет. Они сошлись в его 22, и их союз держался на общих целях и уважении. Но она всегда вела за собой, направляла его. Безуспешные попытки завести ребёнка сплотили их, но оставили внутри тихую, невысказанную пустоту. С рождением сына Людмила забыла о Саше они перестали быть мужем и женой, превратившись просто в маму и папу.
***
Роковой день начался как обычный. Очередной поход в поликлинику. Длинный коридор, пропахший лекарствами и наполненный детским криком. Саша сидел с Ильёй, мысли его витали где-то далеко. Вдруг дверь открылась, и вошла она. Женщина с мальчиком лет шести. Не красавица, но в ней чувствовалась какая-то энергия, тревожная и притягательная. Их взгляды встретились. Он не отвел глаз. Она тоже. Всего пара секунд, но их хватило.
«Пап, ты чего?» дёрнул его за руку Илья.
Саша вздрогнул и, не глядя на сына, пробормотал:
Ничего
Он встал, подошёл к кулеру. Их глаза снова встретились. Александр что-то сказал. Всего пару слов. Но это была искра. Тихий разряд, который в одно мгновение спалил всё его прошлое.
Её звали Анастасия. Они просидели в очереди всего час, но за это время успели рассказать друг другу всё. О браках, в которых задыхались. О чувстве, что жизнь проходит мимо. О годах тихого отчаяния. Это была не просто симпатия. Это было узнавание.
Через две недели Саша вернулся домой поздно. Людмила, как всегда, ждала его с ужином.
Сашенька, мы с Илюшей так скучали
Он вошёл в комнату, не снимая пальто. Лицо его было другим уставшим, но странно одухотворённым.
Люда, нам нужно поговорить.
Она насторожилась:
Что случилось? Ты в порядке?
Я встретил другую, выдохнул он, не решаясь смотреть ей в глаза. И понял что вся наша жизнь была обманом. Красивым, удобным, но обманом.
Людмила остолбенела. Комната поплыла перед глазами.
Что Что ты несёшь? Какая другая? У нас семья! Сын!
Я не жил все эти годы, Люда! его голос сорвался, прорвавшись сквозь года молчания. Я существовал! Был идеальным мужем, идеальным отцом, но не был собой! А сейчас сейчас я наконец дышу!
А я? шёпотом спросила она, и слёзы потекли по щекам. А наши годы? Илья? Всё это было ненастоящим? Ты же говорил, что любишь меня!
Я думал, что это любовь, устало ответил Саша. А оказалось привычка. Общие обязательства. Не могу больше врать. Прости. К Илье я буду приходить.
Он развернулся и вышел, хлопнув дверью. Людмила осталась сидеть за столом, перед остывающим супом, в тишине, которую нарушали только тикающие на кухне часы.
***
Он ушёл. Бросил всё: квартиру, семью, прошлую жизнь. Уехал с Анастасией и её сыном в Петербург, оставив Людмиле разбитое сердце и пятилетнего ребёнка, который не понимал, почему папа больше не придёт читать ему на ночь сказку.
Первые месяцы были адом. Людмила на автомате кормила Илью, укладывала спать, а ночами рыдала в подушку, пытаясь понять, где дала трещину её идеальная жизнь.
Но однажды, укладывая сына, она не сказала «папа на работе», а честно, как взрослому: «Папа будет жить отдельно. Но он тебя любит». Говоря это ему, она говорила и себе. Пришло время взрослеть.
Людмила постриглась, перекрасилась из шатенки в блондинку, достала диплом и пошла на курсы. Мир, сузившийся до детской площадки, снова начал расширяться.
Именно там она встретила Дмитрия, своего старого школьного друга. Того самого, с которым когда-то перекидывались записками на уроках. Его брак тоже распался. Они начали встречаться без пафоса, без высоких слов. Просто пили кофе, гуляли, вспоминали молодость. И Людмила поняла, что может быть собой уставшей, неидеальной, без маски «счастливой жены».
***
Их свадьба была тихой. Без пышного платья и ресторана. Просто расписались и уехали за город, взяв с собой Илью.
Дмитрий не пытался заменить отца. Он просто был рядом. Помогал с уроками, чинил велосипед, водил на футбол. Без напыщенности, без лишних слов. И постепенно рана в душе Людмилы затянулась.
Когда она узнала, что беременна, ей было 43. Боялась сказать Дмитрию, ожидая услышать про «часики». Но он, узнав, просто обнял её и прошептал: «Справимся. Вместе».
Роды были тяжёлыми. Принимала их пожилая, внимательная врач. Когда на свет появилась здоровая девочка, та улыбнулась:
Вторые роды после сорока? Вы смелая женщина.
Не смелая, устало ответила Людмила, глядя на дочь. Просто с другим мужчиной.
***
Через три года, ведя дочку в садик, Людмила случайно столкнулась с Сашей. Тот улыбнулся:
Привет. Отлично выглядишь. Слышал, у тебя всё хорошо.
Да, спасибо, просто ответила она. Всё хорошо. По-настоящему.
В тот же день она нашла в интернете адрес клиники и имя профессор Михаил Леонидович Соколов. Он всё ещё принимал.
Она вошла в кабинет. Врач почти не изменился.
Михаил Леонидович, вы меня не помните. Много лет назад вы сказали мне сменить мужа, чтобы родить.
Он нахмурился, ожидая упрёков.
Я пришла сказать спасибо, Людмила улыбнулась, и в её улыбке не было обиды. Ваша правда тогда перевернула мою жизнь. Я вас не послушала, но сейчас понимаю вы были правы. Просто жизнь выбрала другой путь. Спасибо.
Соколов молча кивнул. После её ухода он долго смотрел в окно. Конечно, он не помнил ни Людмилу, ни Сашу. За годы практики через его кабинет прошли тысячи. Но иногда правда, даже жестокая, приносила плоды.
Людмила вышла на улицу, где её ждала дочка. Девочка что-то щебетала, и она взяла её за руку. Впервые за долгие годы мысль о «тикающих часиках» не вызывала ничего, кроме тихой благодарности за обе её жизни и ту, что была с Сашей, и эту, настоящую, которую она построила с Дмитрием. Обе были важны. Обе сделали её собой.
