**Дневник.**
Двадцать лет терплю свекровь, но сегодня она перешла все границы.
Не надо было так кричать на неё, Лена. Она же старушка уже, Игорь поставил кружку на стол, виновато глядя на меня.
Старушка? А когда она мне нервы трепала, она была молодая? Я резко повернулась от окна. Двадцать лет, Игорь! Двадцать лет я сношу её колкости!
Но сейчас она болеет…
Болеет! я фыркнула. Когда ей удобно, тогда и болеет. А если надо соседке Тамаре нахамить или мне душу вымотать тут она бодрее всех.
Игорь молча допил чай. Эти вечные разборки между мной и его матерью его измотали. Каждый день одно и то же: её язвительные замечания, мои вспышки, хлопанье дверей, обидные слова.
А что она вообще сказала? спросил он, хотя, кажется, сам не хотел знать ответ.
Я закрыла глаза, собираясь с духом.
Что я плохая хозяйка. Что борщ пересолен, в доме бардак, а дети распущенные. А потом добавила, что мне бы поучиться у Наташки, твоей невестки. Вот, мол, у неё и порядок, и ужин всегда вовремя.
Мама просто… привыкла всё контролировать.
Привыкла! голос мой сорвался. А я разве не привыкла? Не привыкла после смены вставать к плите, стирать, убирать? Не привыкла каждый день выслушивать, какая я никчёмная?
Игорь встал, хотел обнять меня, но я отстранилась.
Знаешь, что она мне напоследок бросила? Я вытерла ладонью слезы. Что когда тебя не станет, я всё равно останусь одна. Потому что никому такая, как я, не нужна.
Он замер, руки так и повисли в воздухе.
Она не могла такого сказать…
Сказала! Дословно! А потом хлопнула дверью так, что штукатурка посыпалась.
В коридоре раздались шаги. В кухню заглянула наша десятилетняя Светка.
Мам, а бабушка ушла? Она мне ничего не сказала, девочка обняла меня за талию.
Ушла, родная. К себе.
А почему вы опять ругались? Мне страшно, когда вы кричите.
Я присела перед ней, заглянула в глаза.
Прости нас, лапочка. Взрослые иногда не могут договориться. Но это не значит, что мы не любим друг друга.
Бабушка тебя не любит, вдруг сказала Светка. Она всегда на тебя злится. А мне тебя жалко.
Я крепко прижала дочь к себе. Слёзы снова потекли.
Иди делай уроки, Светик. Мы с папой ещё поговорим.
Когда она ушла, Игорь сел рядом.
Лен, я поговорю с мамой. Объясню…
Что ты объяснишь? устало спросила я. Ты двадцать лет объясняешь. Толку ноль.
Тогда что делать?
Я долго молчала, разглядывая свои руки. Эти руки стирали, гладили, мыли полы, таскали тяжелые сумки из магазина. А свекровь всё твердила, что я плохая хозяйка.
Помнишь, как мы познакомились? вдруг спросила я.
Игорь удивлённо посмотрел на меня.
Конечно. В парке, на гуляниях. Ты была в голубом платье.
В синем, поправила я с грустной улыбкой. Я тогда думала, что ты самый красивый парень на свете. А твоя мама с первого взгляда меня возненавидела.
Она просто переживала…
Хватит её оправдывать! я вспыхнула. Она меня возненавидела, потому что я не из обеспеченной семьи. Потому что мой отец был шофёром, а не начальником, как твой.
Это было давно…
Давно? А помнишь нашу свадьбу? Твоя мать весь вечер кисла. А когда мы переехали к вам, первым делом заявила, что тут её правила, и я должна их соблюдать.
Я встала, поставила чайник.
Двадцать лет, Игорь. Двадцать лет я прыгаю перед ней. Готовлю, как она любит. Убираю, как она требует. А что получаю?
Мама тебя ценит…
Ценит? я горько рассмеялась. Она меня терпит. Разницу чувствуешь?
Чайник закипел. Я заварила чай, села обратно.
Знаешь, о чём я мечтаю? тихо сказала я. Чтобы утром встать и не думать, понравится ли ей завтрак. Чтобы вечером не бояться, что она найдёт пыль. Чтобы купить детям сладкого и не слышать, что я их балу
