Ты в своём уме? прошипел он, делая ещё один шаг вперёд, вторгаясь в её личное пространство. Почему ты не пустила мою сестру?
Дмитрий не вошёл в квартиру он ворвался, принеся с лестничной клетки порыв холодного осеннего ветра и запах своего раздражения.
Ключ в замке повернулся резко, с силой, дверь ударилась о стену, и он замер на пороге, не снимая мокрого от дождя пальто.
Его лицо, обычно добродушное и слегка ленивое, было искажено гневом, который он даже не пытался скрыть.
На кухне, у окна, сидела Татьяна. Она читала.
Свет от торшера падал на её волосы и страницы толстой книги в твёрдом переплёте. Она не вздрогнула от шума, не подняла головы. Только палец, лежавший на строке, замер.
Она ждала, пока муж повторит свой вопрос, на этот раз громче, с нотками едва сдерживаемой ярости.
Таня, я с тобой разговариваю! Света звонила, чуть не плача. Они с мужем в обеденный перерыв специально заехали, голодные, а ты дверь не открыла! Что я должен был сказать? Что моя жена решила проявить характер?
Только тогда Татьяна медленно, будто нехотя, оторвалась от чтения. Она не закрыла книгу, а аккуратно вложила в неё тонкую закладку и положила на диван рядом.
Она подняла на него глаза. Взгляд был ясный, холодный, как зимнее небо. В нём не было ни страха, ни вины, ни сожаления. Только спокойная, тяжёлая усталость.
Я слышала звонок, ровным голосом сказала она. И видела в глазок, кто пришёл. Поэтому и не открыла.
Дмитрий не ожидал такого ответа. Он, вероятно, готовился к оправданиям, к жалобам на головную боль или к тому, что она просто не слышала.
Прямое признание выбило его из колеи. Он сделал несколько шагов к кухне, его ботинки оставляли на чистом полу грязные следы.
То есть ты это специально сделала? он понизил голос, и от этого он стал только злее. Ты видела, что это моя сестра, и намеренно оставила её стоять за дверью? Что это за фокусы, Таня? Они привыкли у нас обедать!
Последнюю фразу он произнёс так, будто ссылался на нерушимый закон мироздания. На традицию, высеченную в камне.
*Привыкли*. Это слово повисло в воздухе, пропитанное его праведным гневом и её молчаливым неприятием.
Для него это было нормой его сестра и её муж, работающие неподалёку, каждый божий день приходили к ним на обед.
Это было удобно, экономно для них и, как он считал, совершенно естественно. Он никогда не задумывался, откуда берётся еда, кто её готовит и убирает после. Она просто была. Как солнце, которое встаёт.
Татьяна молча встала с дивана. Она была ниже Дмитрия, стройнее, но в этот момент казалось, что именно она заполняет собой всё пространство кухни.
Она подошла к столешнице и оперлась на её холодный край. Она смотрела прямо на мужа, на его покрасневшее лицо, на капли дождя в его тёмных волосах.
Привыкли? наконец повторила она его слово.
Оно прозвучало тихо, но ударило, как хлыст. В её голосе не было эмоций, только констатация факта.
Она слегка наклонила голову, будто разглядывала его как незнакомый предмет.
Пришло время отвыкать.
Дмитрий на мгновение замер, его мозг отказывался обрабатывать услышанное. Это был прямой бунт.
Нарушение негласного договора, на котором, как он считал, держался их брак и его душевный комфорт.
Изначальный гнев, вызванный жалобой сестры, сменился чем-то глубже и личным ощущением, что на его территорию, на его правила посягнули самым наглым образом.
Ты в своём уме? прошипел он, делая ещё один шаг вперёд, вторгаясь в её личное пространство. Какое ты имеешь право решать, кому приходить в мой дом?
Это моя сестра! Моя кровь! Они приходят не к тебе, они приходят ко мне! А ты, как моя жена, должна быть гостеприимной. Это твой долг!
Он говорил громко, заполняя кухню своим возмущением. Каждое слово было обвинением. Он не спрашивал, а утверждал.
Он рисовал картину мира, где были чёткие роли: он глава семьи, кормилец; она хранительница очага, обеспечивающая уют и горячий ужин для него и его близких.
И сейчас эта картина трещала по швам.
Ты стала жадной, Таня! Жадной эгоисткой! Тебе жалко тарелки супа для моих родных? Ты хоть представляешь, как это выглядит со стороны?
Они же смеяться над нами будут! Скажут, Дмитрий под каблуком, что жена ему диктует, с кем общаться!
Татьяна слушала эту тираду, не меняя выражения лица. Она не опускала взгляд, не пыталась вставить слово. Она просто смотрела на него, и в её спокойствии было что-то пугающее.
Она дала ему выговориться, выплеснуть всю ярость, накопившуюся за короткий телефонный разговор со Светой.
Когда он наконец замолчал, тяжело дыша, она не ответила на его обвинения. Вместо этого она сделала то, чего он меньше всего ожидал.
Она молча обошла его, подошла к кухонному ящику и достала оттуда дешёвый калькулятор, которым обычно пользовалась для подсчёта коммунальных платежей. Потом взяла блокнот и шариковую ручку.
Дмитрий смотрел на её действия с недоумением. Он ожидал слёз, криков, споров чего угодно, но не этой холодной, деловой суеты.
Татьяна села за стол, положила перед собой блокнот и включила калькулятор. Сухие щелчки кнопок прозвучали в тишине кухни оглушительно громко.
Давай пос
