Молчала весь юбилей
Тяжёлые сумки томили руки, и Аграфена, скрипя плечами, подтянула их к себе, будто пытаясь удержать в себе падающий снег. Дорога до дома казалась бесконечной, но в тот момент её спина как будто застряла в кристаллической стене. Она остановилась, бросила сумки на сугроб, достала телефон. Пётр Сергеевич не перезвонил. Конечно, зачем? У него свои задачи в офисе на Красной площади. Аграфена подавила вздох, снова схватила сумки и пошла к подъезду.
Аграфенька! крикнула соседка с первого этажа, в домашнем халате, с сигаретой в руке. Как поживает ваша мама? Говорят, ей скоро исполняется девяносто?
Восемьдесят пять, поправила её Аграфена, чувствуя, как от усталости дрожат колени.
Ничего себе! И как она? Молодчина?
Да, спасибо, Людмила Петровна.
Поздравлять-то будете? не отставала соседка, делая затяжку.
Да, юбилей в субботу.
А-а-а. Ну, тогда увидимся. Я передам передачу для Ксении Петровны.
Аграфена кивнула и поспешила в подъезд, сил на разговор уже не оставалось.
Дома её встретил запах пыли и глухая тишина. Прихожая погрузилась в полумрак, словно не желая впускать свет. Она прошла на кухню, раскладывала продукты и медленно опустилась на табурет. Голову закружило. Вставала в пять утра, успевать на работу к восьми, потом целый день в офисе, затем к маме, готовить ужин, убирать, а потом в магазин за подарками. И вот, стоя в своей крошечной квартире, она мечтала лишь о том, чтобы упасть в кровать.
Тихо хлопнула входная дверь, и в прихожей раздались тяжёлые шаги.
Аграфа, ты дома? голос мужа звучал устало, как и всегда в последнее время.
Да, на кухне.
Пётр Сергеевич вошёл, опустился на табурет. Седина торчала, галстук ослаблен, в глазах измождённость.
Звонил тебе, но не дозвонился, сказал он.
Странно, у меня звонков не было. Аграфена достала телефон, посмотрела на экран. Ой, я его, кажется, на беззвучный поставила.
Ничего важного. Хотел сказать, что задержусь.
Что на работе? спросила она.
Ничего особенного. Новый контракт, куча нюансов. Юристы перестраховываются, отмахнулся Пётр, полностью ослабив галстук и сняв его. Кофе сваришь?
Сварю.
Она достала турку, насыпала молотый кофе и поставила на плиту. Последнее время они с мужем почти не разговаривали, лишь обменивались репликами о быте. Она не могла вспомнить, когда в последний раз сидели вместе, обмениваясь мыслями.
Мама звонила, прервал молчание Пётр.
Что случилось? тут же напряглась Аграфена.
Ничего, просто интересовалась, когда мы приедем на юбилей.
А ты?
Сказала, что в субботу к двум, как договаривались. Волнуется.
Ещё бы. Восемьдесят пять лет не шутка.
Аграфена разлила кофе по чашкам и села напротив мужа. Они пили молча, она наблюдала за его большими руками, вены на них выступали, как старые дороги. Раньше они казались ей надёжными, сейчас лишь уставшими.
Я завтра пораньше уйду, сказала она. Нужно маме помочь с уборкой, к ней приедут родственники со всей области.
Я могу отвезти тебя.
Она удивлённо подняла глаза.
Правда?
Да. Могу к девяти утра подгонять. И вечером заберу, если надо.
Было бы здорово. Спасибо, Пётр.
Опять наступила гнетущая тишина, будто между ними не воздух, а густая вода.
Квартира матери встретила её ароматом ванили и корицы. Ксения Петровна стояла у плиты в фартуке, суетилась с пирогами.
Мама, я же говорила, что сама испеку! всплеснула руками Аграфена, бросив пальто и бросившись к плите.
Э, нет! Моя рука набита, пироги всегда удаются, отрезала пожилая женщина, не оборачиваясь. А ты лучше комнаты прибери, пыли там Я уже не могу так высоко тряпкой махать.
Аграфена кивнула. Мать всегда была деятельной до последнего, несмотря на возраст и боли в суставах. Ксения Петровна пережила войну, тяжёлые годы восстановления, развод с отцом Аграфены, но всегда держалась, как кремень. Жалоб не высказывала, слёз не проливала открыто.
Сестра звонила? спросила Аграфена, начав протирать пыль в гостиной.
Да, обещала приехать завтра вечером с мужем и сыновьями.
Значит, останутся на ночёвку? Аграфена представляла, как разместить всех гостей. Квартира у мамы была трёхкомнатной, но небольшой.
Да, я уже завела им диван в большой комнате.
Людмила приедет в пятницу, я её встречу с поезда, продолжила Аграфена, имея в виду двоюродную сестру из Твери.
Вот и хорошо, кивнула Ксения Петровна, вытирая руки о фартук. Аграфа, а ты с Петром как? Всё в порядке?
Вопрос застал её врасплох. Она замерла с тряпкой в руке.
Да, конечно. А что?
Не знаю. Твой голос какойто печальный в последнее время.
Показалось, отмахнулась Аграфена, продолжая протирать книжные полки. У нас всё хорошо. Просто устали оба.
Смотри, дочка. Я в твои дела не лезу, но если что говори. Я хоть и старая, но иногда дельный совет могу дать, мать посмотрела пристально, и Аграфене показалось, что она видит её насквозь.
Всё в порядке, мама.
Ксения Петровна лишь пожала плечами и вернулась к пирогам. Аграфена ощутила укол совести: она действительно не говорила маме о проблемах, защищая её от боли. Может, просто не хотела признавать,
