Тихо, бабушка слышит.
— Сдаётся комната. Без кота, с бабушкой, — прочитала Олеся и взглянула на мужа. — Хочешь — съездим посмотреть? Рядом с твоей работой.
— Без кота — отлично. А вот «с бабушкой» настораживает, — проворчал Артём, отрываясь от ноутбука. — Ладно, давай глянем.
Комната оказалась в старом доме с высокими потолками и деревянными рамами. Дверь открыла пожилая женщина — прямая, как свеча, с седыми локонами и пронзительным взглядом.
— Заходите. Я Таисия Петровна. Заселяться можно хоть сейчас. Но предупреждаю: вечером тишина, чайник — до восьми, горячая вода — только по выходным. И тапочки свои купите. Мне чужие скрипы не нужны.
— А… готовить можно? — осторожно спросила Олеся.
— По распорядку. Завтраки — до восьми. Обеды — с часу до трёх. Ужины — до семи. Никаких ночных пельменей! И дверь в ванную не запирать. Вдруг кому плохо станет?
Артём уже хотел уйти, но Олеся кивнула:
— Нас всё устраивает. Комната хорошая.
Так они поселились у Таисии Петровны.
Сначала казалось мило. Бабушка по утрам слушала радио «Орфей», варила какао и читала «Комсомолку» вслух. В коридоре висели её фотографии: молодая Тая в пионерском галстуке, Тая на выпускном, Тая с мужем на Байкале, Тая с кошкой Кнопкой. Кнопка, правда, умерла в 2001-м, но её миску бабушка не убирала.
— Видишь, какая интеллигентная. Прям из советского кино, — шептала Олеся.
— Ну да. Только я вчера феном воспользовался — она в стену кулаком постучала и закричала, что «буржуйские шумы» ей покоя не дают.
Понемногу правила ужесточались. Сначала появилось расписание для туалета. Потом кухню закрыли на «санитарный час» по средам. Потом ввели «вечерний отчёт»: придя домой, Олеся и Артём обязаны были зайти к Таисии Петровне и рассказать, как прошёл день.
— Вы в моём доме живёте! Я должна знать, что у вас на уме. Безопасность прежде всего! — говорила она сладким голосом.
Через три месяца Артём взбунтовался. Он зашёл на кухню в половине девятого, включил чайник и достал колбасу.
— Это что за самовольство?! — влетела бабушка. — Я же говорила: ужин до семи!
— Мы платим за жильё! Мы имеем права!
— Молодой человек, у меня договор словесный, но крепкий. Кто не слушается — тот за дверь!
Слово за слово — бабушка швырнула в него шумовкой.
— Всё, съезжаем! — заявил Артём, собирая вещи.
Но к утру всё изменилось.
— Артём, посмотри… — Олеся показала объявление: «Сдаётся комната. Без кота, с бабушкой». То же самое. Та же бабушка. Те же фото.
— Это наша квартира?
— Да. Только объявление новое. С сегодняшнего утра.
Тут же раздался звонок.
— Здравствуйте, я про комнату у Таисии Петровны. Вы уже съехали? Как вам хозяйка?
Оказалось, так было не раз. Бабушка сдавала комнату каждые три месяца. Жильцы платили за первый и последний месяц, а потом вылетали «за нарушение правил». Деньги не возвращали.
— Это развод! — возмутился Артём. — Мы ведь платили официально.
— Официально? Я переводил ей с пометкой «помощь пенсионерке». — Олеся задумалась. — Договора нет. Мы просто жили.
Вечером они зашли к Таисии Петровне.
— Таисия Петровна, мы всё знаем. Это схема? Вы наживаетесь на квартирантах?
— Молодые, да вы же сами виноваты. Зачем чайник ночью кипятить? Зачем к Кнопкиной миске прикасаться?! Я вежливо прошу — вы грубите!
— Договора нет. Но квитанции есть. Можем в суд подать.
— Суд? На бабушку? — Таисия Петровна театрально ахнула. — Совести у вас нет!
— Мы тоже умеем играть. Либо возвращаете деньги, либо…
— Либо?
— Либо живём здесь по-своему. И чайник — когда захотим.
Бабушка задумалась. Впервые кто-то не убежал, а остался — на спор.
С этого дня началась странная жизнь: бабушка устраивала «проверки», подглядывала в щель, отключала свет «для профилактики», а Олеся с Артёмом ставили чайник на таймер, громко пели в ванной и устраивали танцы в коридоре.
— Кто кого, — шептал Артём, принося колонку.
Но через месяц бабушка сдалась.
— Молодёжь, давайте честно. Квартира — коммунальная, долги — на мне. Меня и так из ЖЭКа достали. Хотите жить — выкупайте долю. Заодно долги закроете.
Олеся и Артём переглянулись. Они мечтали о своём жилье, но цены кусались. А тут — почти центр, высокие потолки, метро рядом.
— А Кнопка? — спросила Олеся.
— Кнопка благословляет, — кивнула Таисия Петровна и погладила фото.
Через три месяца документы подписали. Бабушке отдали часть долга и сняли ей комнату рядом.
— Вы меня не бросите? — спросила она на прощание. — Пирожков напеку.
— Только если разрешите дверь в ванную закрывать, — подмигнул Артём.
Так у них появилось своё жильё — и бабушка по соседству. Теперь пирожки были сладкими, а чайник кипел даже ночью.
Через полгода жизнь вошла в колею. Комната стала их, а Таисия Петровна — просто соседкой. По договору: кухня и ванная — общие, уборка — по очереди, тапочки — на выбор.
Вроде бы всё наладилось.
— Артём, представляешь! Таисия Петровна оставляет нам пирожки под дверью с надписью «для жильцов»! — Олеся показывала контейнер с ватрушками.
— Это её «прости». Или «я всё ещё тут», — усмехнулся Артём. — Но ватрушки — огонь.
Они жили почти как семья: сами по себе, но… с бабушкой рядом. Таисия Петровна заходила на чай. Больше не читала нотаций, но вспоминала прошлое.
— Раньше здесь одна семья жила. Мы в зале танцевали. Муж ёлку ставил…И когда однажды вечером Таисия Петровна забыла выключить свой чайник, а Олеся с Артёмом только переглянулись и засмеялись, все поняли, что теперь они — настоящая семья.
