Дарье предстоял нелёгкий разговор. За тремя створчатыми окнами мелькали огни машин по Николаевской набережной, прохожие спешили в такси, а Игорь остался наедине с мыслями. Сегодня он чувствовал себя так, будто сидит в замкнутом пространстве: внутри мрачно, а снаружи всё заученно, как в старом советском фильме.

Он думал о Дарьке* — да, для него она всегда оставалась Дарькой, хотя сама называла себя уже просто Дарьей с тех пор, как он стал покупать ей пирожные в «Гриле» вместо фруктовых смузи. Их отношения длились больше года, и Игорь считал, что сделал всё, чтобы отметить годовщину по-настоящему: букет роз, вилла в Крыму с видом на Форос, даже договор с визажистом для её мамы. Но если раньше Дарька смеялась, выбирая красную палитру оттенков, то теперь молчала, а улыбка стала редкой, как баскетбольные матчи в московских дворах.

Игорь пытался понять — всё ли у него с душой в порядке? Может, перегибает с романтикой? Или не применил ту маленькую хитрость, когда вручал ей сто рублей с сердечкой, чтобы она молила его о пробежке в парке? Он вспомнил, как они впервые столкнулись — не в пивной, как в советском фильме, а на баскетбольном матче. В проходе между скамьями, она резко схватила мяч, и в её глазах загорелся такой огонь, как будто она выиграла чемпионат Европы.

Сначала всё было классно: оптимальные совместные ужины, концерты в Барвихе, совместная прогулка к Свято-Духовому монастырю. Он радовался каждой минуте, пока она не стала молчать после его шутки: «Слушай, если будем в будущем вести скромное существование, хватит ли нам на неё твоего сбережения в «Дом.ру»?»

Дарья сидела сейчас в кафе с видом на Хребетный переулок, где сохранились старые советские булыжники. Ей могли бы сейчас быть рядом с Игорем, а не смотреть в окно, где переезжали базуки «Делсера» с пиццей. Вроде бы идеальный выбор: красивый, безпартийный, уважающий её творческий путь как тестировщика в «Яндексе». Но внутри что-то не сходилось.

Всё началось на баскетбольном матчe двенадцать месяцев назад. Она пришла в спортивный комбинезон «Динамо», а Игорь в таком же, только с синим эмблемой «Спартака». Он сразу привлёк внимание её остроумием — в отличие от остальных, он не бегал с бутылкой «Кока-Колы», а точно знал, как прокатиться в парке Горького. Ему не нужны были шутки про помидоры — он говорил о фильмах Михаила Угарова и даже советовал смотреть «Салют, Великолукская!» повторно.

Но с течением времени всё стало не по-настоящему. Вместо воодушевления приходила холодная привычка. Его постоянная забота превратилась в необоснованное давление. Она начала сравнивать его с Максимом — забавным неприличным братом, у которого вечно не было пристойной работы, но зато было столько смеха в переходы на Таганке.

Пытась расшифровать себя, Дарья вспомнила, как Игорь теперь вмешивается в её абсолютно простой день: «Могу приготовить, если тебе надо только убраться», или «Идём в «Красную площадь» — там свежий мороженый уже заледенел». Её тень превращалась в цепь.

Она знала, что должна поговорить. Но мысль о том, что Максим стоял с её ключом от дачи с момента её последнего отпуска, заставляла её чувствовать себя *****. Как можно было не услышать, когда сердце стучит в ритме не «Эх, дорогой», а в ритме её самого обычного воспоминания?

В этот момент Дарья осёклась: её кивфер, доставленный в срочном порядке, начал задвигать у каждого стола. Она старалась не оглядываться — с таким же успехом рядом могли быть и пара из «1+1», и свиристели, но она понимала, что сейчас нужен солидный разговор. Пусть поздно, пусть больно, но стоит попробовать. Может, и вовремя.
*Нежный прозвище — Дарья.