— Мама, ты совсем рехнулась?!
Слова дочери вонзились в Лиду, как нож под рёбра. Больно. Она молча продолжала чистить картошку, сжав губы.
— На нас уже пальцами тычут, мать загуляла! Ладно бы отец, он мужик, но ты-то что?! Хранительница очага! Тебе не стыдно?!
Слёзы капали из глаз Лиды, а дочь бушевала, размахивая руками. Константин, её муж, сидел на стуле, понуро свесив плечи.
— У папы же спина болит, ты что творишь?! Ему уход нужен! — всхлипнул Костя. — Так нельзя, мам… Он тебе всю молодость отдал, ребёнка родили, вырастили, а теперь что? Как только заболел — ты хвостом закрутила? Нет уж, дорогуша, так не пойдёт…
— А как пойдёт? — спросила Лида тихо.
— Что?! Ты издеваешься?! Папа, смотри, она издевается!
— Танюш, будто я тебе не мать, а злейший враг… Ой, как ты за отца-то переживаешь…
— Мам! Хватит из себя жертву строить! Нет, всё, сейчас бабушке позвоню, пусть с тобой разбирается! Позор!
— Представляешь, — Таня повернулась к отцу, — я иду из института, а они… по аллейке, под ручку! Он ей стихи читает, наверное, свои сочинённые, да, мам? Про любовь, наверняка?
— Злая ты, Таня, злая и глупая. Молодая ещё…
— Ни капли раскаяния! Всё, звоню бабкам, пусть ведут тебя за ручку домой, мы с папой больше не справляемся!
Лида медленно распрямилась, разгладила фартук, стряхнула невидимые крошки. Встала.
— Ладно, дорогие мои. Пойду я.
— Куда, Лидка?
— Ухожу от тебя, Костя.
— Как уходишь? Куда?! А я? А я как?!
Таня в это время что-то орала в телефон, сверкая на мать глазами.
— Тааань! — завопил Костя, будто на поминках. — Татьяна…
— Что?! Папа, что? Спина болит? Где?!
— Ой… ой… Тань… она… мать… уходит сказала!
— Как уходит?! Куда?! Мам, ты чего удумала в свои-то годы?!
Лида усмехнулась. Она уже складывала вещи в чемодан. Хотела уйти раньше, но Костя слег с хондрозом, орал по ночам…
— Лида… у меня, кажись, грыжа…
— На МРТ не показало.
— Ой, да что эти врачи знают! Они специально сразу не говорят!
— Зачем?
— Ну… чтобы денег потом побольше содрать! У Петровича с работы так же было: хондроз, хондроз, а потом — бац! — грыжа, да ещё какая-то редкая, название дурацкое…
Тогда Лида осталась — не смогла бросить «бедолагу». А теперь…
— Сколько тебе ещё жить-то, Лид? — голос подруги Нади звучал в её голове. — Ты всю жизнь, как ломовая лошадь, на них пашешь. Что хорошего Костя тебе дал? Ни-че-го! — Надя хлопнула ладонью по столу.
— Всю молодость гулял, как последний кобель! Ту парикмахершу, как её…
— Милку.
— Вот, Милку, таскал на себе! Ты на двух работах, а он на диване валяется! Костеньке санаторий? Пожалуйста! Море, отдых! А Лида? На огород к свекрови, потом к маме! А то, что у неё в сорок лет ноги отнимаются — это нормально, да?
— Надь, ну Костя…
— Что Костя?! Он что, из другого теста слеплен?! Священная корова?! Посмотри на других мужиков — они горбы гнут, чтоб семья в достатке жила! А у тебя всё наоборот!
— Надя… — Лида робко посмотрела на подругу. — Ты будто Костю ненавидишь… Будто он тебе что-то сделал. Ты всегда стороной его обходишь, на праздники не приходишь…
Она боялась ответа. А вдруг Надя скажет, что между ними что-то было?
— Ладно, скажу…
Лида сжалась.
— Да не за что мне твоего задохлика любить! Всю жизнь помню, как он своими липкими ручищами по мне ползал. Ты же знаешь, я в молодости спала, как убитая. Мы тогда его день рождения на даче отмечали, я перебрала и легла. Проснулась — не дышу: этот гад рукой рот мне зажал, а второй под юбку лезет!
Лида остолбенела.
— Я ему всю морду исцарапала, а он потом сказал, что это кот. И знаешь что самое мерзкое? Его мамаша на соседней кровати лежала и всё видела! А потом мне заявила, что я сама виновата, типа соблазняла её Костеньку! Пригрозила тебе рассказать, а она рассмеялась: «Куда ты денешься?»
Вот так. Лида молчала.
Она вспоминала, как другие женщины хвастались подарками от мужей, совместными поездками… А у неё? Пылесос. Мантоварка, потому что Костя любит манты. Духи, которые свекровь в серванте держала…
— Надя… а почему ты раньше не сказала?
— Раньше? Ты бы поверила? Ты ж вся в жертвенность ударилась! У Кости вечно то спина, то гастрит, у Таньки кружки, а ты — на трёх работах!
Лида поняла: она проспала свою жизнь.
***
Её долго шельмовали. Костя — бедный, страдалец, а она — гулящая. Мать орала: «Вернись, в ноги мужу пади!» Свекровь «сердечный приступ» изображала, но Лида просто перешагнула через неё.
А потом… Таня пришла прощения просить.
Костя навещал, четыре гвоздики в газетке принёс. Умолял вернуться. Не вернулась. Через месяц он уже с Милкой под ручку ходил — и спина как рукой сняло.
Но Лиде это уже неинтересно. Она учится жить.
Таня записала её в салон красоты. Друг Петя в горы зовёт — как в молодости.
Никогда не поздно начать сначала. Сначала трудно… а потом — как по маслу.
