Предательство родных: мне досталась лишь боль, а сестре — всё
Знаешь, бывает, самые глубокие раны оставляют не чужие, а свои. И боль от них — хуже любой физической. Меня зовут Светлана, и я расскажу тебе свою историю. О том, как я лишилась не просто родительского дома, но и веры в родных.
Моя младшая сестра Аня всегда была «золотым ребёнком». Ей прощали то, за что меня ругали. Если я ошибалась — мне устраивали разбор полётов, а если она — находили сто причин. Я закрывала на это глаза. Думала: родители любят нас обеих, просто по-разному. Ох, как же я заблуждалась.
Последние десять лет я жила рядом с родителями. Когда мама заболела, я бегала к ней ежедневно: лекарства, уборка, готовка. После инсульта отца мы с мужем таскали его по больницам, кормили с ложки, поднимали ночами. Аня в это время развлекалась в Сочи, заливая в соцсети фото с вечеринок. Родителей вспоминала раз в год — на День матери.
Пару лет назад они купили Ане квартиру. Без причин. Просто «ей тяжелее». Мне — ни рубля. Пришлось брать ипотеку, чтобы не остаться на улице. Хорошо, тёща с тёстем помогли — иначе до сих пор бы платила.
Тогда я промолчала. Думала: раз Ане — квартира, значит, дом достанется мне. Ведь это справедливо? Я же рядом, я забочусь, не прошу ничего — просто верю. Но просчиталась. Жестоко и больно.
Года два назад мама стала другой: холодная, как лёд, цеплялась к каждому слову. Я чувствовала — что-то не так. А потом узнала правду.
Соседка по пьяни проболталась: дом уже не наш. Его тихо переоформили на Аню. Без слов, без обсуждений. Проверила в Росреестре — точно. Дом, где я выросла, где выхаживала отца, где стирала простыни после маминых приступов, теперь принадлежал сестре.
Как?! Почему?! Отец же даже руку поднять не может! Какой нотариус подписал это?! Или сейчас любую бумагу можно протолкнуть, если заплатить?
Рыдала ночами. Хотела подать в суд — сделка явно поддельная. Но потом махнула рукой. Не хочу тратить годы на борьбу, которую уже проиграла. Всё продумано: юристы, документы, подписи.
Мама и Аня вычеркнули меня из жизни. Теперь и у меня нет для них места.
Я не ступала на порог того дома. Не звоню. Для них я — пустое место. И пусть. Но забыть не могу. Особенно Аню. Она всегда мне завидовала: то диплому, то мужу, то карьере. Шутила, что я «везучая». Теперь её черёд. Она забрала всё: дом, участок, даже память. Оставила мне лишь обиду.
А мама… Как она могла? Разве можно так делить детей: одну — на пьедестал, другую — в топку? Не понимаю. Не прощаю. И вряд ли когда-то смогу.
Отец, будь он в сознании, не допустил бы. Он ценил мою жертву — годы, отданные им. Но теперь он в плену своего тела. А я — в плену их предательства.
Иногда молюсь. Не о мести. Прошу, чтобы Бог расставил всё по местам. Пусть хоть раз почувствуют эту боль. Пусть узнают, каково это — когда некуда вернуться.
Я не жду чуда. Но верю: справедливость — как гроза. Придёт не сразу, но ударит точно. Жадность и подлость не остаются безнаказанными.
А мне остаётся одно: не ожесточиться. Не разувериться в людях. И жить дальше. Без них.
