**Тяжёлая ноша семьи**
В старом доме на окраине Екатеринбурга, где сквозь щели в рамах выл осенний ветер, семейный суд вершила старшая дочь Алевтина. К тридцати пяти годам она так и не обзавелась мужем — то ли из-за своего острого языка, то ли из-за запредельных запросов к женихам. Алевтина стала настоящей грозой ухажёров, с ледяным взглядом, от которого мурашки бежали по спине. «Найдёныш!» — бросила она, будто поставила печать, когда речь зашла о невестке. Младшая сестра, Даша, пухленькая и вечно хихикающая, одобрительно похихикала в ответ. Мать, Вера Семёновна, промолчала, но её каменное лицо говорило само за себя: новоиспечённая родственница ей тоже не приглянулась. Ну как можно было радоваться? Единственный сын, гордость семьи, вернулся из армии не один — привёз жену. А у той — ни корней, ни званий, ни рубля за душой. То ли сирота, то ли по приютам шаталась — толком ничего не известно. Сын, Сергей, лишь отшучивался: «Не кручинься, мам, своё наживём!» Но разве с таким упрямцем договоришься? Кого он в дом притащил? Мало ли жуликов нынче развелось!
С тех пор как «найдёныш» переступила порог, Вера Семёновна забыла, что такое сон. Она дремала вполглаза, чутко прислушиваясь: вдруг невестка начнёт шаркать по сундукам или фамильное серебро прикарманит. Дочери только подливали масла в огонь: «Мам, спрячь драгоценности! Шубы, золото — всё в надёжное место, а то проснёмся в чём мать родила!» А Сергею сёстры за месяц все уши прожужжали: «Где глаза-то были? Ни кожи, ни рожи! Кого в семью впустил?»
Но жить-то как-то надо. Стали жить, а заодно и невестку на место ставить. Дом у Веры Семёновны был крепкий: огород в сорок соток, пять свиней в хлеву, куры-несушки да утки без счёта. Работы — хоть отбавляй. А «найдёныш», которую звали Ларисой, не роптала. Полола грядки, кормила скотину, убирала, готовила, старалась угодить свекрови. Но материнское сердце не проведешь: что ни сделай — всё не так, всё не по нраву. В первый же день Вера Семёновна, скрипя зубами, отрезала:
— Зови меня по имени-отчеству. Так положено. Дочери у меня свои есть, а ты, как ни крути, чужая.
С тех пор Лариса величала её Верой Семёновной, а свекровь невестку никак не называла. Нужно что-то сказать? Просто: «Сделай это, принеси то». И точка. Зато сёстры, Алевтина с Дашей, спуску не давали: каждый промах Ларисы обсуждали, каждую мелочь раздували в скандал. Иногда мать даже одёргивала их, но не из жалости, а чтобы порядок в доме сохранить. Хотя в глубине души, хоть и не признавалась, Вера Семёновна замечала: Лариса — работящая, не ленивая. И сердце её потихоньку оттаивало.
Может, со временем всё и наладилось бы, но Сергей запил. Какой мужик выдержит, когда ему с утра до ночи тычут: «На ком женился?!» А тут Алевтина не промахнулась — подсунула брату какую-то подружку, и понеслось. Сёстры ликовали: теперь-то «найдёныш» уберётся! Вера Семёновна молчала, а Лариса, словно тень, бродила по дому, иссохшая, с огромными печальными глазами. И вдруг — как гром среди ясного неба: Лариса ждёт ребёнка, а Сергей подал на развод.
— Не бывать этому! — отрезала мать, глядя сыну в лицо. — Я тебе её в жёны не выбирала, но раз женился — живи! Хватит шляться. Скоро отцом станешь. Разрушишь семью — выгоню из дома и знать тебя не захочу. А Лариса останется здесь.
Впервые за всё время Вера Семёновна назвала невестку по имени. Алевтина и Даша онемели. Сергей взбунтовался: «Я мужик, мне решать!» Но мать лишь рассмеялась, уперев руки в бока: «Какой ты мужик? Ты пока только штаны! Вот ребёнка родишь, вырастишь, в люди выведешь — тогда и называйся мужиком!»
Слов у Веры Семёновны всегда хватало, но и Сергей был в неё — упрямый. Собрал вещи и ушёл. А Лариса осталась. В срок она родила девочку и назвала её Верочкой — в честь свекрови. Вера Семёновна, услышав это, ничего не сказала, но в глазах её мелькнуло что-то тёплое. В доме всё шло своим чередом, только Сергей забыл дорогу домой, затаив обиду. Мать переживала, но виду не подавала. А внучку полюбила всей душой: баловала, сладости подсовывала, игрушки дарила. Ларисе же, похоже, так и не простила, что из-за неё сын ушёл. Впрочем, ни словом, ни взглядом её не попрекала.
Прошло десять лет. Алевтина и Даша выскочили замуж, и в большом доме остались трое: Вера Семёновна, Лариса и Верочка. Сергей уехал на заработки на север, женился там, но быстро разошёлся. А к Ларисе начал проявлять интерес мужчина — отставной майор, Виктор, солидный, лет на десять старше. После развода он оставил квартиру бывшей жене, сам жил в общаге, но работа была, пенсия — жених что надо. Лариса и сама к нему привязалась, но как привести мужчину в дом свекрови? Объяснила ему всё, извинилась и отказала. А Виктор не сдался — пришёл к Вере Семёновне на поклон: «Люблю я вашу Ларису, жить без неё не могу».
Свекровь выслушала, не дрогнув. «Любишь? — говорит. — Ну, сходитесь и живите». Помолчала и добавила: «Верочку по съёмным углам таскать не позволю. Здесь будете жить. У меня».
Так и зажили. Соседи языки сломали, судачили: «Совсем крыша у Семёновны поехала! Своего сына выгнала, а найдёныша с любовником приютила!» Но Вера Семёновна на сплетни не велась, держалась царственно, как императрица.
Лариса родила дочку, Настю. Вера Семёновна души не чаяла в обеих внучках, хоть Настя и не была ей кровной. Но разве в этом суть? Любовь не спрашиПрошло ещё несколько лет, и старая берёза между их могилами выросла высокой и крепкой, будто сама жизнь протянула ветви, чтобы соединить их навеки.
