Я никогда не любил свою жену и не раз кричал ей об этом. Виновата не она — мы жили как обычные люди.
Меня зовут Дмитрий Соколов, я из Углича, где старые церкви помнят былое величие, а улицы дышат тишиной. Я никогда не испытывал к жене, Людмиле, ни капли нежности, хотя она этого заслуживала — безропотная, добрая, словно ангел. Но моё сердце оставалось пустым, как зимнее поле. Отсутствие любви жгло меня изнутри.
Каждое утро я думал лишь об одном — уйти. Мечтал встретить женщину, от которой загорятся чувства, но судьба подшутила надо мной так жестоко, что до сих пор не могу опомниться. С Людой было комфортно, как в привычной рутине. Она идеально вела хозяйство, выглядела настолько хорошо, что соседи шептались: «Как ему повезло!» А я не понимал — чем заслужил её преданность? Обычный мужик, без особых заслуг, а она смотрела на меня, будто я был для неё всем.
Её любовь давила. Но хуже всего было осознавать: если уйду, её полюбит другой. Кто-то лучше, удачливее, достойнее. При одной мысли об этом кровь стучала в висках. Она моя — даже если я не хочу её. Это чувство владения оказалось сильнее разума. Но можно ли прожить всю жизнь с человеком, к которому сердце глухо? Думал, что смогу, но ошибся — внутри зрела гроза.
«Завтра скажу правду», — решил я перед сном. Утром, собрав волю в кулак, начал: «Люда, садись, надо поговорить». «Что-то случилось?» — встрепенулась она, как всегда ласково. «Представь, что мы разводимся. Я ухожу…» Она рассмеялась: «Ты что, шутишь?» «Я серьёзно», — отрезал я. «Ну ладно, представила. И что?» — спросила она с лёгкой улыбкой. «Скажи честно — найдёшь себе другого?» Она замерла. «Дима, что с тобой? О чём ты?» — в её голосе прозвучал испуг. «Я не люблю тебя. Никогда не любил», — вырвалось у меня, как нож.
Люда побледнела. «Ты… ты в своём уме?» «Я хочу уйти, но мысль, что ты будешь с кем-то, сводит меня с ума», — голос дрожал. Она долго молчала, потом тихо сказала: «Лучше тебя не встречу. Уходи — я останусь одна». «Обещаешь?» — выдохнул я. «Да», — кивнула она. «Но… куда мне идти?» — растерялся я. «Разве нет вариантов?» — удивилась она. «Нет. Мы ведь всегда вместе… Наверное, мне придётся остаться», — пробормотал я, чувствуя, как почва уходит из-под ног. «Не переживай, — ответила Люда. — После развода продадим квартиру и разъедемся». «Серьёзно? Ты… поможешь? Почему?» — не верил я. «Потому что люблю. Если любишь — не держишь цепями», — её слова прозвучали как приговор.
Прошло полгода. Мы развелись. А потом узнал: Люда солгала. Она встретила другого — успешного, с тёплым взглядом. Квартиру, доставшуюся ей от родителей, даже не думала делить. Я остался ни с чем — без дома, без семьи, без веры. Её обман ударил исподтишка, и до сих пор слышу её спокойный голос: «Я останусь одна». Враньё. Холодное и расчётливое, а я повёлся, как дурак.
Кому теперь верить? Не знаю. Раньше хоть был привычный уют, а теперь и его нет. Сижу в съёмной комнатенке, уставившись в стену, и вновь проживаю тот разговор. Её спокойствие, её слова — всё было игрой. Друзья качают головами: «Сам виноват, Дима, чего ждал?» И они правы. Я не любил её, но хотел держать, как вещь. А она ушла, оставив меня в пустоте, которой так боялся. Может, это и есть расплата — за холод, за эгоизм, за то, что не разглядел её сердца. Теперь я один, и тишина вокруг режет больнее, чем её уход. Кто же больший дурак — я или она?
