Вот как это могло бы быть… И хорошо, что я заглянула в телефон мужа: всё расставилось по местам.

Мы с Дмитрием прожили бок о бок почти семь лет. Обычная пара — ругались, мирились, дулись, прощали. Бывало, ссоры гремели на весь дом, но потом мы так же шумно обнимались, как и все «нормальные» люди. Смеясь, вспоминали, из-за чего вообще сцепились, и шли дальше, будто ничего не было.

Когда я ждала нашу Лизоньку, Дмитрий был нежен и внимателен. Я, как любая беременная, капризничала, но он терпел без лишних слов. Даже ночью бежал за мороженым, если мне вдруг страстно хотелось вишнёвого. Тогда я думала — вот счастье, какой у меня муж.

А потом родилась наша дочка — крохотное чудо, долгожданная Лиза. И будто что-то сломалось. Дмитрий вдруг изменился. Заботы как не бывало. Всё, что он делал по дому, стало бездушным — будто не жил, а отбывал повинность. Лицо кислое, будто его к нам приковали против воли.

Я пыталась говорить, понять, в чём дело. Но он уклонялся — от разговоров, от прикосновений. Стал придираться к мелочам: то пелёнки не так сложила, то суп не тот сварила. Казалось, его всё бесит — особенно я.

Конечно, в голове закрались подозрения. Как иначе? Муж стал холодным, чужим. И вот однажды ночью, когда в его телефоне пискнула смс, я не выдержала. Он спал, а я тихонько взяла телефон, ожидая увидеть банальные сообщения от какой-нибудь «Светланы» или «Ольги».

Но всё оказалось куда хуже — это была его мать.

Я пролистала переписку. Оказалось, они уже два месяца обсуждали наш развод. Дмитрий ныл, как ребёнок: устал, разлюбил, я его раздражаю, «искры нет». А мать вместо того, чтобы вразумить, поддакивала: «Жизнь одна, не мучай себя, уходи».

А верх цинизма — расчёты алиментов. Они, как бухгалтеры, высчитывали, сколько с его зарплаты инженера уйдёт на ребёнка. Выходило, моя жизнь — просто лишняя строка в его бюджете.

До утра я не сомкнула глаз. Кофе кипел на плите, а в голове стучало одно: он не просто остыл — он уже ушёл, просто молча. И хуже всего — свекровь не сохранила семью, а толкала его к двери.

Когда он проснулся, я подала ему чашку кофе. Наша Лиза, будто чувствуя, тихо лежала в кроватке. Я не стала ходить вокруг да около — сказала прямо:

— Знаешь, Дмитрий, давай разведёмся. А насчёт алиментов можешь не переживать — в суд я не пойду. Свою дочь, ты понял? Мою дочь — я подниму сама, с помощью родителей. Мы с ней справимся.

Он чуть не поперхнулся:

— Ты в мой телефон лазила?

— А ты передай маме, чтобы ночью не писала. Или сам не ложись, раз есть с кем обсуждать, какая я «невыносимая». Но помни: у тебя есть ребёнок. Или и её тоже вычеркнешь?

Он промолчал. Через два дня собрал вещи. Эти два дня ушли на переоформление квартиры на меня — его последний «семейный долг». Может, и к лучшему. Теперь у меня осталось самое важное — моя дочь. А его пусть мамочка утешает…