МНЕ, МОЁ, ОБО МНЕ…
Звонок из школы.
Мам, я всё, еду домой.
Дорога обычно занимает полчаса. Проходит полтора. Набираю номер.
Алё!
На фоне гомон, мат, крики.
Ты где?!
Скоро буду, жди.
И гудки. Перезваниваю. «Абонент временно недоступен».
Мамы, сколько вам надо, чтобы довести себя до кома в горле и дрожащих рук? Мне секунд десять. Ну, пятнадцать.
А дальше воображение рисует жуть: подрался, напали, отняли телефон. Или хуже. Гораздо хуже.
Одеваюсь, бегу. Куда? По маршруту автобуса. Обыскать все подъезды рядом. Позвонить классной? Нет, сначала в полицию. Или дяде Коле, он в ГУВД работает. Пеленгуют ли выключенный телефон?
Мечусь по квартире, высматриваю в окно. У нас два подъезда бегаю из комнаты в комнату. Набираю снова. И снова. «Абонент временно недоступен».
Проходит ещё двадцать минут адского ожидания.
Натягиваю джинсы, кофту, хватаю паспорт, ключи. Ищу телефон переворачиваю всё вверх дном. Пропал, как в Тмутаракани. Срываю покрывало что-то мешает копошиться в белье. А, это телефон. Который всё это время зажат в потной ладони.
Срываю с вешалки пальто. Только не реветь. Господи, да я утром орала на него за неубранную кровать! НУ И ЧТО С ТОЙ КРОВАТЬЮ, ДУРА?! Никогда больше. Ни-ког-да. Сыночек, родной…
Трезвонит домофон.
Да?!
Мам, это я! Открывай!
ГДЕ ТЫ БЫЛ???
Мам, ну пусти, тут люди стоят! смущённо бубнит «разведчик».
Сбрасываю пальто, иду открывать. «Убью», мысленно клянусь.
Лифт открывается на пороге дылда под два метра, с рюкзаком, будто кирпичи ворочал. Карман куртки подозрительно оттопырен.
Ну-ка, где пропадал?! шиплю, как гадюка.
Мам, я на факультатив по истории задержался.
И предупредить не мог?!
Ну как-то само так вышло… А когда вспомнил уже звонок прозвенел.
А смску? Чтобы я не с ума сходила?!
Мам, ну ты же знаешь телефоны на уроках запрещены!
А кто там матом орал, когда ты звонил?!
А, это мужики на остановке бутылку не поделили. Хотел сказать, но батарея сдохла.
Стою, как рыба на берегу.
Держи, достаёт из кармана «Эскимо». И ухмыляется во всю рожу.
Ухмылка моя. И его деда.
Три года назад, когда с деньгами было туго, он уходил гулять с сотней в кармане. Возвращался с «Алёнкой». Не знаю, как умудрялся. Но всегда приносил. И на пороге, смущённо:
Мам, это тебе.
Это мне. Да. Мне, моё, обо мне.
Это на всю жизнь. На всю эту безумную, светлую, материнскую жизнь.
Вот только бы ещё научиться не накручивать себя раньше времени…
