Прошло два года. Моя дочь не написала ни слова за это время. Она вычеркнула меня из своей жизни. А скоро мне исполнится 70 лет
В нашем дворе все знают мою соседку, Галину Смирнову. Ей 68, она живёт одна. Иногда я заглядываю к ней с пирогами к чаю просто по-соседски. Она добрая, элегантная женщина, всегда улыбается, обожает рассказывать о путешествиях с покойным мужем. Но о семье говорит редко. Однако накануне прошлых праздников, когда я, как обычно, принесла ей сладостей, она неожиданно решила открыться. В тот вечер я услышала историю, от которой до сих пор холодеет сердце.
Когда я зашла к ней, Галина была не в своём обычном состоянии. Обычно оживлённая и бодрая, в тот вечер она сидела, уставившись в пустоту. Я не стала спрашивать, просто заварила чай, поставила на стол печенье и молча села рядом. Она долго молчала, словно боролась с собой. Потом вдруг проговорила:
Два года Ни одного звонка. Ни открытки, ни сообщения. Я пыталась дозвониться её номер больше не существует. Даже не знаю, где она теперь живёт
Она замолчала. Казалось, перед её глазами промелькнули годы, десятилетия. Потом, будто плотина прорвалась, Галина начала рассказывать.
У нас была счастливая семья. С Николаем мы поженились молодыми, но с детьми не спешили хотели пожить для себя. Его работа позволяла много путешествовать. Мы были близки, часто смеялись, любили нашу квартиру, которую обустраивали вместе. Своими руками он построил нам гнёздышко просторную трёшку в центре Москвы. Мечта его жизни
Когда родилась наша дочь, Наташа, Николай будто заново родился сам. Носил её на руках, читал сказки, проводил с ней каждую свободную минуту. Я смотрела на них и думала, что я самая счастливая женщина на свете. Но десять лет назад Николай ушёл. Он долго боролся с болезнью, мы потратили все сбережения, чтобы его спасти. А потом тишина. Пустота. Как будто вырвали кусок сердца.
После смерти отца Наташа отдалилась. Сняла квартиру, хотела жить одна. Я не возражала она взрослая, должна строить свою жизнь. Заходила, мы общались, всё казалось нормальным. Но два года назад она пришла и сказала, что хочет взять ипотеку на свою квартиру.
Я вздохнула и объяснила, что не могу помочь. Наши сбережения, те, что мы с Николаем откладывали, почти исчезли всё ушло на лечение. Моей пенсии едва хватает на лекарства и коммуналку. Тогда она предложила продать нашу квартиру. «Мы купим тебе однокомнатную на окраине, а остальное пойдёт на мой взнос».
Я не смогла согласиться. Дело было не в деньгах, а в памяти. Эти стены, каждый угол Николай делал их сам. Всё моё счастье, вся жизнь здесь. Как я могла всё бросить? Она кричала, что отец делал это для неё, что квартира всё равно достанется ей, что я эгоистка. Я пыталась объяснить, что просто надеюсь однажды она вернётся сюда и вспомнит нас Но она не хотела слушать.
В тот день она хлопнула дверью. С тех пор тишина. Ни звонка, ни визита, даже на праздники. Потом я узнала от общей знакомой, что она всё же получила кредит и теперь выматывается на работе две ставки, бесконечная гонка. Ни семьи, ни детей. Даже подруга говорит, что не видела её полгода.
А я жду. Каждый день смотрю на телефон, надеясь, что он зазвонит. Но ничего. Я даже не могу ей позвонить она сменила номер. Наверное, больше не хочет меня видеть. Ни слышать. Должно быть, считает, что я предала её, отказавшись уступить тогда. Но скоро мне 70. Не знаю, сколько времени у меня осталось в этой квартире, сколько вечеров я проведу у окна в напрасном ожидании. И не понимаю, как могла так сильно её обидеть
