Галина Ивановна вытерла руки о фартук и заглянула в духовку – пирог с вишней уже подрумянился, но еще не дошел до готовности. За окном скрипнула калитка – значит, семья вернулась с прогулки: невестка, сын и внучок.
«Бабулечка!» – раздался звонкий голосок пятилетнего Мишутки, и Галина Ивановна невольно улыбнулась. Ради этих голубых глаз она готова была терпеть даже соседство с Львовой Мариной, своей невесткой.
«Мам, опять целый день на кухне?» – сын Дмитрий поцеловал мать в щеку и потянулся к пирогу.
«Руки-то помой сначала!» – шлепнула она его по пальцам.
«Галина Ивановна, мы же договорились – сегодня я готовлю ужин», – появилась на пороге Марина с кульками из «Пятечки».
«Я отдыхаю, когда стряпаю», – буркнула свекровь. «Да и что плохого, если хочу порадовать внука?»
Марина вздохнула и начали раскладывать продукты. Дмитрий бросил на мать предостерегающий взгляд. Галина Ивановна сделала вид, что не заметила.
«Мишенько, иди руки мыть, будем чай с бабушкиным пирогом кусать», – позвала она внука, демонстративно не учитывая невестку.
А ведь когда-то у нее была своя жизнь. Собственный дом, где она была полной хозяйкой. Подруги по пятницам приходили на чай с вареньем, в палисаднике цвели ее пионы, а по вечерам она смотрела «Новогодние свадьбы» в уютном кресле. Все рухнуло в тот злопый вечер, когда прорвало электрощиток.
До сих пор вспоминает запах гари, крики соседей, сияние мигалок. Она стояла в домашнем халате, накинув чужую шаль, и смотрела, как пламя пожирает тридцать лет ее жизни.
«Не переживай, мам», – говорил тогда Дима. «Поживешь у нас, пока страховку не оформят».
«Поживешь» растянулось на полгода. Тесная двойка в хруще-панельке превратилась в вынужденный кров. Она спала на раскладушке, каждый день ее собирая, и все время чувствовала себя лишней.
«Бабуля, давай печь вамишки!» – Мишутка вернулся с мокрыми ладони и сияющими глазенками.
«В другой раз, зайка», – улыбнулась Галина Ивановна. «Пирог уже готов, гляди».
«Но я хочу сейчас!»
«Не сегодня, Миша», – вмешалась Марина. «Бабушка устала. И скоро ужин».
Свекровь свернула губы бантом. Опять командует. Опять решает за нее.
«Никаких усталостей», – пахнцала она. «С внуком заниматься – не упахаться».
«Мам…», – Дмитрий провеял рукой по лицу. «Давай без…»
«Да что я такого?» – Галина Ивановна всплеснула руками. «Разве не имею права с внуком время проводить?»
«Имеете, конечно», – Марина говорила ровно, но свекровь заметила, как побелели ее пальцы. «Просто у Миши режим. Вы же помнили?»
«Это мой внук!» – ком в горле. «Я своего сына вырастила – неплохой получился, между про!»
«Мама!» – Дмитрий швыряая ложкой об пол. «Хватит!»
Марина вышла, Мишутка прижался к бабке, а Галина Ивановна почувствовала, как по щекам по́катились предательские слезы.
Доброиа воли она не переехала бы. Никогда. Но страховка едва закрыла ипотеку, а на съем пенсии не хватало.
«Димонко, я не хотела…», – прошептала она. «Тяжко мне. Всю жизнь сама себе хозяйка, а теперь…»
«Понимаю, мам», – сын выдохнул. «Но это и Марин дом. И она мать Миши».
Спори сей длился месяца. Галина Ивановн считала, что невестка душит ребенка запретами: компьютер – час, мультики – по расписанию, сладкое – граммами. Чистая тирания!
Вечером, когда Марина постучала в ванную, Галина Ивановна ожидала скандала.
«Можем поговорить?» – невестка села на край.
«Ну что?»
«Галина Ивановна, – начала Марина. – Понимаю, вам тяжело. Но и вы учтите – это мой ребенок».
Глянув в зеркало, свекровь увидела не злость, а устаГалина Ивановна вдруг поняла, что перед ней не враг, а просто уставшая женщина, которая, как и она, хочет для Мишутки только добра — и в этот момент что-то внутри нее окончательно сломалось, но не от горя, а от облегчения.
