Гордая невеста
Давным-давно, в начале прошлого века, жила-была девушка по имени Аграфена, но все звали её Грушей. Красота её была неописуема — глаза, как звёзды ясные, коса густая, золотая, а щёки — будто маков цвет. Родители её, Фома и Дарья, трудились с утра до ночи, чтобы одеть дочь в лучшие наряды, да выдать замуж за достойного.
— Дарья, ну что за диво ваша Груша! — вздыхали соседки. — В кого такая красавица?
— В бабку Евдокию, свекровь мою, — отвечала Дарья. — Такая же статная да гордая была. Только нрав у неё был — не приведи Господь! А у Груши — ничем не лучше.
Но Аграфена знала себе цену. Смеялась над деревенскими парнями, будто над шутами. Им же на роду было написано вздыхать да маяться. Жёны их Грушу ненавидели — не зря, как идёт она по улице, мужики шеи сворачивают.
В Троицу собрались все в церковь. Пришёл и Панкрат с женой Ульяной. Женат он был лет десять, дети подросли, а сердце-то не камень — Груша не давала покоя.
Как вошла она в храм — Панкрат и забыл, зачем пришёл.
— Ну и девка! — думал он. — Словно маков цвет на ветру колышется. Губы — как вишни спелые, а глаза… Ох, глаза!
Жена его заметила, куда он смотрит, и дёрнула за рукав:
— Ты в церковь пришёл или на девок глазеть?
Покраснел Панкрат, перекрестился, но мысли его были далеко.
Был там и парень по имени Тихон — давно влюблённый, но молчаливый. Отец ему намекал:
— Жениться пора, сынок. Не век же тебе холостым ходить.
Но Тихон и слышать не хотел ни о ком, кроме Груши.
Раз после посиделок осмелился он проводить её:
— Давай я тебя до дому доведу, Груня.
— Чего провожать? Не маленькая, — засмеялась она. — Но если хочешь — иди.
И тут он, сердце затая, выдал:
— Выйдешь за меня? Люблю тебя…
Груша рассмеялась:
— И ты туда же! Что ты мне предложишь? Голь перекатная!
Обиделся Тихон, но забыть её не мог.
А Аграфена мечтала о другом — о сыне лавочника, Аниките. Тот был богат, но неказист — щёки толстые, веснушчатый.
— Аникитушка, — ласково говорила она, — поговори с отцом. Чем я не невеста?
Тот краснел, мялся:
— Говорил, да он упёрся. Богатым — только богатых.
Но Груша не сдавалась.
Прошло время, а сватов всё не было. Дошли слухи — просватали Аникита за купеческую дочь из соседнего села.
— Правда ли? — ворвалась она в лавку.
— Правда, — прошептал Аникит. — Отец не слушает.
Залилась Груша слезами, побежала домой.
— Видишь, дочка? — сказала мать. — Не судьба.
Аграфене уже двадцать пять — возраст немалый. Все парни переженились, а она осталась одна.
Но однажды к ней пришёл Тихон.
— Груня… попробую в последний раз. Выйдешь?
Она смутилась. Стыдно стало — как смеялась над ним.
— Выйду, — прошептала.
Обвенчались они, зажили ладно. Родила Груня троих сыновей. А спесь её — куда-то ушла…
