— Всё! Хватит! Собирай свои пожитки и марш из моего дома! — кричала Галина Степановна, размахивая руками и чуть не задевая потрёпанную люстру. — Надоел твой бездельничий образ жизни!
— Бабушка, ну что ты орёшь! Соседи подумают, что у нас пожар! — Денис попытался взять её за руки, но старушка резко отпрянула.
— Пусть думают! Пусть все знают, во что ты превратился! — Галина Степановна смахнула слёзы уголком фартука. — Двадцать три года, а ведёшь себя, как мальчишка! Ни работы, ни учёбы — только в своём компьютере ковыряешься да в эти стрелялки играешь!
Денис опустился на диван, отчего пружины скрипели жалобно. Этому дивану было лет тридцать, но бабушка не решалась его выбросить — говорила, что на нём дед любил отдыхать после смены на заводе.
— Я же тебе говорил, что это не просто игры! В интернете деньги зарабатываю! — вздохнул Денис, будто в сотый раз повторял заученные слова.
— Какие деньги? — фыркнула Галина Степановна. — Коммуналку кто платит? Еду кто покупает? Ты мне хоть копейку принёс за последние полгода?
Денис замолчал. Всё, что он зарабатывал на стримах, уходило на новую технику, игры, изредка — на свидания. Бабушка не понимала, что теперь можно жить, не выходя из дома.
— Вот видишь! И сказать нечего! — Галина Степановна зашагала по комнате, словно заряжаясь гневом. — У меня пенсия — гроши, а ты жрёшь за троих, да свет круглые сутки жжёшь!
— Бабуля, давай без крика…
— Не хочу без крика! — вскрикнула она. — Надоело мне нянчиться с тобой! Сколько раз говорила — устройся хоть дворником, нет! Сидит, как барин, ждёт, когда ему на блюдечке принесут!
Она плюхнулась на стул у окна и закрыла лицо руками. Плечи её дрожали. Дениса кольнула совесть, но он подумал — не спектакль ли это? Бабушка умела разыгрывать сцены, когда хотела добиться своего.
Но сейчас что-то было иначе. Обычно её гнев выдыхался быстро, а потом она шла варить борщ. А сейчас она сидела тихо, лишь изредка всхлипывая.
— Бабуль, что случилось? — Денис осторожно коснулся её плеча.
— Наталья Семёновна умерла, — прошептала Галина Степановна. — Вчера. Даже не знала, что она болела.
Денис нахмурился. Наталья Семёновна жила этажом ниже. Они с бабушкой ходили вместе в поликлинику, сидели на лавочке у подъезда, ворчали на молодёжь и хвалили старые времена.
— Как так? — пробормотал он.
— Сердце, — бабушка вытерла нос платком. — Внук её из Москвы приехал. Говорит, звал её к себе, а она отказалась — не хотела быть обузой. А теперь что?
Денис присел рядом, неловко обнял её. Бабушка казалась такой хрупкой, будто косточки птичьи.
— Ты боишься, что со мной будет так же? — спросил он.
— Не боюсь, а знаю, — твёрдо сказала Галина Степановна. — Мне семьдесят два, Дениска. Я не вечная. А ты живёшь, будто мне тридцать и я тебе вечно постель стелить должна.
В груди у Дениса стало тяжело. Он никогда не думал, что бабушка стареет. Она всегда была бодрой, шустрой, могла и отругать, и пирогов напечь.
— Хочу, чтобы ты встал на ноги, пока я ещё могу помочь, — прошептала она. — А не когда меня не станет, и ты останешься, как птенец выпавший.
— Бабуля, не говори так…
— Правду надо говорить, — она поднялась и подошла к окну. За ним барабанил дождь, во дворе женщина в старом платке тащила за руку упрямого мальчишку в резиновых сапогах.
— Видишь её? — ткнула бабушка пальцем в стекло. — Каждый день с работы тащится, ребёнка воспитывает одна, а не ноет. А у нас что? Я тебе и мамка, и нянька, а ты как дитя малое.
Денис молчал. После гибели родителей в аварии бабушка взяла его к себе. Ей тогда было под шестьдесят, а она вкалывала на двух работах, чтобы он ни в чём не нуждался. Когда он поступил в институт — продала бабушкин сервиз, чтобы оплатить учёбу.
— Я сама виновата, — вдруг сказала Галина Степановна. — Избаловала. Думала — берегу, а получилось — испортила.
— Не говори так…
— Хорошие бабушки учат внуков жить без них, — горько улыбнулась она. — А я привязала тебя к своей юбке.
Они стояли у окна, и Денис вдруг заметил, как истончились её пальцы, как глубоко легли морщины. Когда это случилось?
— Может, не надо меня выгонять? Я исправлюсь…
— Сколько раз слышала это? — качнула головой бабушка. — Нет, Дениска. Пока ты тут, ничего не изменится. Иди к Игорю — он тебя не раз звал пожить.
Денис вспомнил друга, который снимал комнату в районе промзоны. Работал сварщиком, жил скромно, но всегда был готов помочь.
— А если не получится?
— Получится, — твёрдо сказала бабушка. — Ты не глупый, просто разленился. Проголодаешься — и лень как рукой снимет.
За завтраком они молчали. Галина Степановна поставила перед ним тарелку с гречневой кашей, сама пила чай, покусывая кусковой сахар.
— Бабуль, а если работу найду — можно вернуться?
— Найдёшь — поговорим, — не глядя ответила она.
После еды Денис собрал вещи — немного одежды, ноутбук, пару книг.
— Возьми, — бабушка сунула ему пятьсот рублей. — На первое время.
— Не надо…
— Возьми. Больше просто так не дам.
В дверях он обернулся. Бабушка стояла посреди комнаты, маленькая, будто ссохшаяся.
— Люблю тебя, бабуль.
— И я тебя. Потому и выгоняю.
Дверь закрылась. В автобусе было душно, пахло мокрыми куртками.
Игорь обрадовался, пустил пожить. Его сосед по комнате, угрюмый электрик, сначала нахмурился, но смягчился, узнав, что Денис разбирается в компьютерах.
— Так что, окончательно? — спросилОн откинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза, впервые в жизни ощущая, как из мальчика, которого всё ещё звали «Дениска», он наконец превращается в мужчину.
