**Дневник. Грустные размышления.**
Мне 44 года, и я вырос в семье, о которой многие вздыхают с завистью. Родители – оба врачи, оба с собственной практикой в тихом городке под Новосибирском, – а ещё брат, с которым мы не разлей вода с пелёнок до студенческой скамьи. Жизнь казалась идеальной – уют, поддержка, безграничная любовь. Но всё рухнуло, когда появилась она – женщина, которая сперва ослепила меня, а потом разбила мою жизнь вдребезги.
Светлану я встретил на первом курсе. Она была моей полной противоположностью – словно чёрная кошка перебежала дорогу белому коту. Детство её прошло в приюте, откуда её забрали приёмные родители, но ненадолго. Они развелись, мать запила, а отец исчез где-то на просторах Сибири. Света выживала, как могла – сама зарабатывала на учёбу, ночами зубрила учебники, окончила институт с отличием. Её упорство меня восхищало, даже пугало.
Сперва казалось, будто мы нашли друг друга. Но когда я привёз её в родительский дом – просторный, тёплый, с запахом пирогов, – я увидел в её глазах не восхищение, а холод. Она промолчала, но позже, во время ссоры, выкрикнула: «Ваш уют – это понты богатеньких!» Меня будто кипятком ошпарило, но я смолчал, думая – это всё её боль, её обиды.
Перед свадьбой я сказал, что родители хотят помочь с банкетом. Она вспыхнула, как спичка: «Не хочу быть им должной!» Я испугался её гнева, тайком взял деньги у родителей, а ей сказал, что всё оплатил сам. Свадьба прошла чудесно, Света сияла – ей казалось, мы всего добились сами. Я молчал, боясь разрушить её счастье.
Когда мы узнали, что ждём дочь, родители приехали с подарками – крошечные комбинезончики, шапочки. Я ждал взрыва, но Света вдруг улыбнулась и сказала «спасибо». А потом, когда они ушли, прошипела: «Хватит. Больше ничего от них не возьмём». Я не стал рассказывать родителям – их глаза так светились от радости…
Но шторм грянул перед родами. Они купили коляску – ту самую, дорогую, о которой мы мечтали. Света побелела: «Заберите эту понтовую штуку!» Потом крики, оскорбления… У неё начались схватки раньше срока, и она обвинила в этом моих родителей: «Это они меня довели!» Впервые я не выдержал: «Ты не права!»
А потом – ультиматум. Либо я рву все связи с семьёй, либо развод, и я больше не увижу дочь. Сердце рвалось на части… Я выбрал её. Отказался от родителей, от наследства, от брата. Мы уехали в другой город, начали жить на мою учительскую зарплату – от копейки до копейки.
Двенадцать лет я не слышал маминого голоса, не обнимал отца. Света стала чужой – злой, чёрствой. Та сила, что меня когда-то восхищала, превратилась в едкую ненависть ко всему.
Я думаю о разводе. Дети подросли… Надеюсь, они поймут. Я ошибся в ней – страшно, непоправимо. Её гордость, которая казалась мне доблестью, оказалась ядом. И теперь я смотрю на руины своей жизни и спрашиваю: как я мог быть таким слепцом? Как променял родных на женщину, которая ненавидит само понятие счастья?
